Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом

Жители леса не собирались сдаваться без боя и готовились к схватке. Атмосфера была накалена до предела. Воцарилась неестественная тишина, в любую секунду готовая взорваться яростным шумом битвы.

Сокрушительный удар в ворота, которые разлетелись мелкими щепками, заставил противоборствующие стороны замереть.

С Думой получился облом, но вполне ожидаемый, и я ни чуть не расстроился по этому поводу. Ветви власти, сколько бы их не было, и как бы они не назывались всегда помнят, что являются составными частями одного целого.

Огорчило другое. Уверенность насчет того, чо легко удастся собрать целую армию недовольных Емелиным правлением с каждой минутой таяла. И не то чтобы все были счастливы под заботливой опекой узурпатора. Напротив. Все дружно материли проклятого щукоеда. Можно было бы подумать, что народ пугают перемены. Тоже нет. Все были рады предстоящей заварушке и устремились к месту предполагаемых действий. К дворцу. Но только в качестве зрителей. «Пролетев» с халявным «хлебом» в виде ста монет за отлов меня и моих друзей, народ стремился заполучить сполна вторую составляющую извечной своей потребности, то есть зрелище. Заработал тотализатор. То тут, то там вспыхивали мелкие потасовки между спорщиками, сторонниками и противниками переворота. Но этим все и ограничивалось. Даже самые ярые приверженцы насильственной смены власти оставались таковыми только на словах, и личное участие в свержении узурпатора ограничивали идиотскими советами, как лучше это сделать.

Я пришел к выводу, что для классической революционной ситуации не достает существенных деталей. Вот, если бы имелись в наличии заводы и фабрики, которые можно было бы пообещать рабочим… Земли же, наоборот, вокруг Города, обрабатывай — не хочу. Так что и крестьянам предложить было нечего. И я подозревал, что если бы с этим все обстояло иначе, и была бы возможность посулить фабрики рабочим, а землю крестьянам, то меня первого забили бы камнями. Работать в Городе ни кто не хотел.

Я летал по улицам, как угорелый и, потеряв всякую надежду найти союзников, вознамерился уже в одиночку проникать во дворец и действовать там по обстоятельствам, как, совершенно неожиданно, встретил старого (если учитывать кратковременность моего пребывания в сказочном мире) знакомого. Огромную фигуру Ильи Муромца трудно было перепутать с кем-нибудь еще, и я, совершив крутой вираж, приземлился перед богатырем.

— Ух, ты! И взаправду живой! — Сразу признал меня Илюха. — Я ж сам видал, как тебе кочан оттяпали. Потом разные слухи ходили, что ожил… Я думал, брешут. Ан, нет! Ты меня тогда от колохвиума оберег, так что, если что надо — подсоблю.

Муромец сразу и охотно согласился принять участие в боевых действиях. Правда был разочарован известием о том, что темнокожие воины в полном составе отбыли на историческую родину.

— Значит, совсем-совсем ни одного не осталось? Жаль. Так хотелось надрать десяток-другой черных задниц…

Когда мы прибыли на площадь, я попросил богатыря чуть-чуть подождать, а сам заскочил в отель, узнать, случилось ли что за время моего отсутствия. Ничего существенного. За исключением исчезновения Карла. Но разыскивать ворона я считал делом бесперспективным. Он мог быть где угодно. Начиная от самого захудалого курятника и заканчивая главным тронным залом дворца, если таковой имелся. Причем я был уверен, что Карл сможет выкрутиться из любой передряги, и не волновался из-за его отсутствия.

— Вячеслав, я сейчас иду дворец штурмовать…

— Я тозе хосю! И обязательно пойду. Дазе не пьебуй запьесять!

— Я и не запрещаю. Воины нам нужны. Только предупредить хочу, со мной Муромец. Он на улице ждет.

Услышав про богатыря Соловушка насупился и молча смотрел на меня исподлобья.

— Поступай, как знаешь. Я не обижусь.

Сказав это, я быстро вышел, чтобы не давить на разбойника своим присутствием. Да и в голове почему-то крепко засела мысль, что нельзя больше терять ни секунды драгоценного времени.

Мы с Муромцем быстро пересекли площадь, поднялись по лестнице. Ворота все так же были надежно заперты. Лишь исчезли глумливые рожи из окон.

Сзади раздался какой-то цокот. Обернувшись, я обнаружил, что в нашем немногочисленном воинстве имеется кавалерия. Соловушка не только сам решился участвовать в штурме, но и привлек на нашу сторону Пятачка и Пуха, с которыми сдружился за последнее время. Вся троица, оседлав своих подопечных свинтусов, скакала во весь опор, спеша присоединиться к «основным» силам.