Александр Григоров - Класс Млекопитающие

Историк щелкнул пультом и поводил лучом указки по стоп-кадру.

— Возможно, вам приходилось слышать выражение «нулевой читатель». Так литераторы называют воображаемого читателя с низким уровнем знаний. Дескать, если даже он поймет, о чем речь, остальные — подавно. Похожим термином пользуются и режиссеры. Вот вам и ценность для искусства Человека Неграмотного. Правда, первая и последняя.

Продавец превратился в обезьяну и побежал к четвертой стене. Там он с ловкостью уселся за парту, затем спрыгнул к огромному глобусу и покрутил его. На школьной доске пращур написал несколько букв и продолжил суетиться между учебными пособиями.

— Как видите, внешне Homo Educatus мало чем отличается от своего неграмотного сородича — как афарский австралопитек от африканского. — Экскурсовод продолжал гонять обезьяну по видеореконструкции, нажимая кнопки на пульте. — Главные изменения происходят в высшей нервной системе: развивается образное мышление, зарождается интерес к новому. Заметьте, теперь это не вопрос жизни и смерти, а тяга к познанию.

Человек Образованный привстал на задние конечности, чтобы передними схватить пластиковый прямоугольник, похожий на аттестат.

Картинка исчезла, зажегся свет. Помещение оказалось пустым — четыре голые стены.

— Пройдемте дальше, — скомандовал историк.

На третьем этаже у входа в зал школьники выстроились в очередь. Экскурсовод прошел мимо молчаливого строя и открыл дверь. Никто не рванулся вслед. Внутри щелкнуло, пол осветился разноцветными отблесками. Послышался голос историка:

— Прошу заходить.

Двенадцатиклассники оказались на стоянке первобытных людей. В углу чернела пещера, посередине горел костер, вокруг расположились обросшие шерстью особи. Гостей они не замечали. Самцы разделывали тушу мамонта, самки возились с детишками. Объемная графика с эффектом полного присутствия — новейшая технология, по сравнению с которой «кино» на втором этаже — прошлый век.

Историк зашел прямо в костер, чем вызвал вздох восхищения. Оттуда, из мнимого пламени, продолжил экскурсию.

— Трансферопитека в первом приближении можно сравнить с Человеком Умелым. Он обладает минимальным набором знаний и даже пытается пользоваться ими во благо себе и окружающим. Впрочем, как и во вред. Ведь из заостренного куска камня можно сделать примитивный топор, годящийся и для охоты на дичь, и для убийства соседа. С точки зрения искусства, ситуация выглядит проще — Человек Умелый еще не научился врать, а значит, не вредит с помощью информации.

Историк вышел из костра и направился к пещере. Туда же робко потянулась вся группа, проходя сквозь камни и мохнатые фигуры.

В пещере обнаружился еще один член общины, долбящий камнем стену. В желтоватом отсвете виднелись высеченные рисунки — примитивные, но по-своему изящные.

— Этот человек изображает сцены охоты, приготовления пищи, общинного быта. На это у него уходит вся мыслительная энергия, для лжи просто не остается места в голове. Спустя тысячелетия потомки этого очаровательного репортера догадаются, что действительность можно искажать. И воспользуются более совершенными орудиями труда.

В зале стала меняться обстановка, переходя из одной сцены в другую.

Китаец пишет палочкой на сырой глине, монах черкает пером в толстом фолианте при свече, денди в клетчатом костюме щелкает на печатной машинке. И в каждом из них (чудесное свойство трехмерной экспозиции?) узнается пещерный художник.

Весь объем зала превращается в редакцию газеты. Одни пишут, другие верстают, третьи печатают. Каждый занят свои делом, как племя во время стоянки.

Картинка гаснет — в зале загорается яркий свет. Историк бросается в угол, где была пещера — там стоит Подорванный с маркером в руке. На белой стене зеленеет неприличное слово.

Парень хотел написать комментарий к наскальным рисункам, а получилось самодостаточное произведение.

Историк взял Подорванного за локоть и потащил к выходу. Чудаков достал платок, чтобы стереть пакость, но надпись исчезла сама — стенам было не привыкать к изыскам потомков пещерных людей.

Класс высыпал в коридор. Историк закрыл дверь электронным ключом и сообщил:

— На этом экскурсия окончена. Всего доброго.

Снова ощутил себя в плотном кольце, под прицелом глаз. На сей раз в них не было смертельной злости, читалось лишь вполне безопасное любопытство.

Чудаков сделал шаг вперед:

— Разве мы не дойдем до вершины эволюции? Вы не можете нас бросить на полпути.