JK Светлая: Змееносец

— Слуги не придут. Все замерло в Межвременье, сир, — объявил он. — Я же должен задать вам свой вопрос снова. Ее жизнь или ваша?

И кивнул на побледневшую Мари. Та вздернула свой подбородок и сильнее сжала руку Мишеля.

— Вам захотелось славы гистриона, мессир? — усмехнувшись, спросил тот. Он подвел девушку к своему трону, усадил ее и встал рядом, опираясь на спинку. — Решили устроить представление перед зрителями? Что ж… мой ответ вы знаете. Я не изменю своего королевского слова.

— Королевского слова! Я задам свой вопрос третий раз. Ваша жизнь — жизнь короля, надежды вашего королевства и ваших подданных? Или жизнь дочери безродной крестьянки, чьего имени никто не помнит, хотя она была взята в дом кормилицей для нерожденного дитя ваших родителей? Младенца, исчезновения которого никто и не заметил, кроме несчастной матери, покончившей с собой грешницы? Чья жизнь, племянник? Твоя или ее?

Мари шумно выдохнула и посмотрела на Мишеля. Что ж, по крайней мере, ясно, почему она здесь. А еще решительно ясно, что дядя сошел с ума.

— Великий магистр! — Его Величество повысил голос. Так, что он теперь отражался от голых, не покрытых шпалерами стен и потолка большого зала. — Я в третий раз дам вам тот же самый ответ. Чего вы тянете?

Маглор Форжерон замер со зловещей улыбкой на устах. Дочь кормилицы встрепенулась, обернулась к королю и схватила его за руку.

— Без его жизни не будет моей, — ровно проговорила она, и под каменными сводами замка многократным эхом проносились ее слова.

Взгляд Великого магистра погас. Все, что было в нем — чернота. Он приблизился к королю и громким шепотом прошипел:

— Александр де Наве отрекся от Элен. От наследницы рода царственных магов. Наследницы и отступницы. Ты хочешь умереть ради дочери крестьянки? Ты слышишь себя, король?

— Я слышу себя, мессир. Но вы меня не желаете услышать. В чем вы хотите меня убедить?

— Да в том, болван эдакий, что я не собираюсь разрушать истинную любовь! — заорал Великий магистр.

Его Величество озадаченно посмотрел на Маглора Форжерона. И обратился к Мари:

— Ты что-нибудь понимаешь? Ты все же знаешь его лучше, чем я…

Мари поморгала. А потом улыбнулась.

— Ну… В прошлом году у него диагностировали атеросклероз, — произнесла она медленно, — а современную медицину он не признает…

Мишель коротко кивнул. Слова Мари ничего ему не объяснили. И снова взглянул на Великого магистра.

— Мессир, так чего же вы хотите?

— Покончить с местью, дорогой племянник! — торжественно объявил Маглор Форжерон и ткнул пальцем на ожерелье. — Змея вернулась к ее владельцу. Мари вернулась домой. А ты достойнее твоего богомерзкого батюшки. Петрунель всем нам оказал услугу.

В этот момент за окном сверкнула молния, и страшным грохотом разнесся гром. В ноябре. Накануне зимы. Когда снег стелился по земле мягким белоснежным ковром.

— Ну, это уж слишком, любезный племянник! — объявил в Безвременье Маглор Форжерон. — Я намерен передать трон и титул Великого магистра королю Мишелю, так что даже не трепыхайся!

Равнодушно глянув на молнию за окном, Его Величество повернулся к старику и сказал:

— Великий магистр! Мне ни к чему ни ваш трон, ни ваш титул. Мне достаточно того, что передал мне мой отец, каким бы он ни был. Теперь у меня есть все, чего бы мне желалось, — он с нежностью взглянул на Мари, — и больше я ни в чем не нуждаюсь. Отпустите нас из своего Межвременья и оставьте, наконец, в покое.

— Я прибуду к вам на Рождество. К тому времени, надеюсь, вы найдете в себе силы простить меня, — спокойно заявил Великий магистр.

— Я велю приготовить для вас гостевые покои.

— Покои герцогини Катрин мне подойдут! — объявил Маглор Форжерон и развеялся в воздухе, а из коридоров послышался шум снующих туда-сюда слуг.

— Кто такая герцогиня Катрин? — тихо спросила Мари, вглядываясь в пространство, в котором исчез ее крестный.

— Хозяйка соседнего замка. У нее та самая кухарка, которая делает лучшие сыры в округе.

— Ааа, — ответила Мари и поморгала. О том, почему покои соседки были в замке у короля Мишеля, она решила не спрашивать. В конце концов, у дядюшки был атеросклероз. — И что мы будем теперь делать?

— Венчаться! — провозгласил Мишель и крепко поцеловал невесту в губы.

Декабрь 1185 года, Трезмонское королевство, Конфьян

Слова… Как много значения он придает словам. Таким уж уродился. Пусть нелепым, с горячим нравом и глупым сердцем. Пусть он никогда не оправдывал чужих надежд. Но был верен себе. И своей любви. И продолжал ждать слов, пусть никому не нужных.