Приехал он сюда «за компанию». Дома ему было делать нечего, учиться он не собирался, а тут все же — Москва, да и заработок, да и свобода от родительского присмотра. Он, наверное, чуть-чуть завидовал Валерке, поступившему в ВУЗ, но потом увлекся музыкой, стал гонять по магазинам за хорошими гитарами, и стал настоящим домоседом. На работу — с работы. Вот и вся его прогулка. Остальное время он просиживал с наушниками на голове, пытаясь вычленить басовую партию из звучащих в них свежих записей.
Руки у него были умелые. Именно он помогал всем общежитейским наладить импортную технику. Внезапно вошли в моду японские кассетные магнитофоны. Маленькие и плоские они не требовали много энергии, но и звук от них был «карманный», что не устраивало их владельцев. Они покупали дополнительно усилители, колонки, и сталкивались с проблемой: наши колонки и наши наушники имели пятиконткатный круглый большой штекер, который совать в боковину японской техники было просто некуда. У японцев давно уже перешли на тоненькие «пальчики». Лёшка спокойно отхватывал ножницами советский штекер, что-то куда-то наматывал, что-то как-то лудил, заменяя в комнате вонь от носков на вполне приятный запах горящей канифоли, где-то что-то припаивал, и гордо вручал очередному заказчику вполне работоспособное изделие. И уже через полчаса из очередного окошка раздавалось надрывно:
— What can I do-о-о-о?
Зимой он накопил денег (до этого отдавал долги за купленную гитару и новые джинсы, приобретенные возле большого «Универмага», что на Беговой), и поехал за настоящим большим магнитофоном.
Импортные кассетники он не признавал за технику. Тем более, что советские кассеты пока не вмещали больше 60 минут музыки, а импортные, гораздо более дорогие — всего 90 минут.
— А ширина пленки в кассете? Это же просто курам на смех! Как можно качественно что-то записать на такую ширину, тем более, когда она делится пополам, раз пленка переворачивается туда-сюда. А если еще и стереозапись, то, выходит, еще пополам делить? Ну, какая там может быть запись? — так объяснял Лёха народу свое желание купить нормальный катушечный магнитофон высокого класса.
Он поехал на Речной вокзал вечером, уже под закрытие магазина, потому что был в первую смену и сменился только в четыре, а еще надо же было пообедать, да и деньги взять надо, до автобуса добежать, наконец. В общем, под самое закрытие он стоял в магазине и выписывал агрегат, который давно присмотрел: полустудийный «Тембр-2» с псевдосенсорными кнопками, большими рукоятками, огромными бобинами под пленку и тремя двигателями внутри. С этим агрегатом давали еще две колонки такого же серо-сизого цвета. Все это упаковывалось в картонную коробку, которую он втискивал в автобус через поручень, сверху, а потом, доехав до нужной остановки, не торопясь шел по узкой тропинке к общаге, регулярно останавливаясь, ставя коробку в сугроб и отдыхая.
Сила воли у него была железная. Так, например, он не курил. Все курили, а он — нет. И даже когда в армии давали деньги «на сигареты», он тратил их на конфеты. Вот и здесь, принеся коробку домой, он свалил ее в угол, а сам пошел в столовую ужинать. На вопросы:
— Что купил, Лёха? Что за машина?
Он отвечал спокойно:
— Завтра приходите, увидите.
О-о-о-о, какое это удовольствие для мужчины — распаковывать и настраивать новую технику! Через полчаса огромный магнитофон занимал практически всю поверхность стола, колонки серого цвета теснились за ним. Лёшка приложил палец к кнопке, внутри корпуса что-то звонко щелкнуло, правая бобина закрутилась. Он дотронулся до другой кнопки — снова щелчок, закрутилась левая бобина, а правая встала.
«Псевдосенсоры — это круто!»— подумал он.
Проверка записи и воспроизведения показала, что магнитофон исправен, все работает как часы, колонки орут и не дребезжат, микрофон записывает чисто. Его собственные гитарные переборы записались и воспроизвелись.
Можно было укладываться спать. Но хотелось послушать, как звучит чистая студийная запись. Лёшка сбегал к ребятам с четвертого этажа и принес катушку с последними записями «Smokie». Он приладил катушку слева, протянул пленку, включил, но вместо ожидаемого:
— What can I do-o-o-o? — раздался какой-то шум и гомон. И что он ни делал — исправить положение было нельзя. Если что-то не получается, почитайте техническую документацию. Из паспорта изделия он узнал, что у него действительно студийный магнитофон, записывающий в одну сторону по всей ширине пленки для лучшего качества звучания, а, следовательно, ни одна стереоплёнка из студии звукозаписи к его магнитофону просто не подойдет. Более того, даже если он вздумает оставить все как есть и не экономить на пленке, то ни одна студия не пишет по ширине пленки, везде давно в обиходе «четырехдорожечные» магнитофоны.
Читать дальше