— Эй, Микеле! Ты что это, а? Заболел, что ли?
— Бр-р-р, — Мишка поднял голову.
— Поскользнулся, что ли? Под ноги кто смотреть будет? Тут всегда скользко — не впервой же! Я тебя таскать не нанимался. Ишь, какой здоровый вырос. Тяжеленный. Давай, давай, за работу! А то город не заплатит тебе ни медяка! Опять медленно просыпались чувства и медленно, как на переводной картинке, проявлялось окружающее. Мишка сидел на мокрой земле, прислонившись спиной к высокому деревянному колесу, по ступицу измазанному чем-то черным и блестящим. Выше колеса обнаружилась бочка и дальше еще три колеса под ней. Бочка лаково блестела мокрыми боками. С краев скатывались и смачно шлепались оземь капли чего-то густого и темного, почти черного. Мотнулся хвост. Лошаденка с проваленной спиной стояла в оглоблях, косясь на него и переступая с ноги на ногу. Черпак валялся рядом. Видать, он его не выпустил из рук, когда его тащили сюда. И тут опять проснулось обоняние. В этот раз он выдержал удар, не окунулся в темноту бессознательного. Открыл рот, продышался еле-еле, ощущая кислоту и одновременно тошнотворную сладость, спросил скрипуче:
— Что это мы тут?
— Мы-то? Я-то возчиком, а ты, следовательно, этим, хозяином черпака, га-га-га! Ну? Очухался? Работать, друг Микеле, работать!
Скоро ночь закончится, а нам еще две ямы!
— Я так хотел быть нужным городу…, — сами собой прошептали губы. Да, видно, громко прошептали.
— А то мы не нужны, что ли? Да без нас, золотарей потомственных, город захлебнется в своих говнах и ссаках! Мы спасаем их от болезней и очищаем их ямы! Мы — те, кто чистит город по ночам! Да мы… Да без нас… …И вот так — целый день в эпохе Возрождения? Мишка опять погрузился в беспамятство…
— Отто, имейте в виду, фюрер недоволен вами.
— Фюрер говорил обо мне?
— Он вчера весь ужин говорил только о вас. Иногда он даже переставал есть, размахивал руками, волновался, у него краснели щеки и нос…
— У фюрера?
— Отто, вы на грани, понимаете? То, что прекратится финансирование вашей лаборатории — это чепуха. Вы жить хотите? Просто — жить? Вы забылись, дружище. Вы не думаете о нуждах Германии. Вы тут, как выразился фюрер, жиреете в тылу, а пользы от этого нет никакой. И вообще, спросил наш вождь, улыбаясь, мол, в шутку, а не тайный ли враг пожирает ресурсы нации, ослабляя тем самым фронт? И вы знаете, уважаемый профессор и доктор всяческих наук, почти академик наш, вы знаете, что все это записывают? Все, что говорит фюрер — записывают. Все, что им сказано — это руководство к действию.
— Но, мой генерал…
— Молчать! Это я пока — генерал. А завтра по вашей милости я — кто? Но клянусь честью, я не отдам вас гестапо. Нет-нет… И не благодарите меня заранее. Я лично вас порежу на американские бифштексы. Ясно? Лично! Дайте мне результат!
— Прошу прощения, но результат есть, и вы сами наблюдали…
— Что я наблюдал? Что? Полный провал вашей инициативы?
— Но прибор сработал штатно!
— Засуньте его себе в задницу, идиот! Мне не работа прибора нужна, а польза от его работы! А что было? … Прибор, созданный профессором Отто Цайтвагеном, занимал целый квартал в промышленном районе Дрездена. Стандартные коробки домов маскировали собой переплетение последних достижений германской науки в физике, химии, оптике, механике, даже в философии, поскольку время тут признавали одновременно философской категорией и физическим процессом. Из трубы специально построенной теплоэлектростанции днем и ночью извергались клубы дыма. Толстые кабели подрагивали в напряжении, пропуская через себя киловольты. Гудели в каждом дворе трансформаторные подстанции, распределяя электроэнергию. Крутились странные и непонятные механизмы, сверкая полированной сталью и красной медью катушек. В напряжении стояли, дублируя автоматику, люди в халатах. В таком же напряжении стояли люди в сером с автоматами и пулеметами на каждом перекрестке. Посторонним там делать было нечего — тут ковалось возможное супероружие империи. Задача, поставленная перед профессором, которую он считал теоретически выполнимой, было путешествие во времени. Пусть одностороннее, только туда, но обязательно — путешествие во времени.
Добровольцы, элита СС, здоровенные белобрысые парни с мышцами, как валуны, проходили медицинские тесты и раз в неделю кто-то из них вставал на платформу. Они должны были попасть в недалекое прошлое, пробраться в Советский Союз, с которым еще были нормальные отношения, и устранить главу большевистской партии. Все политологи считали, что этого должно было хватить для массовой паники и полной дезорганизации руководства этой колоссальной страны. Двадцать лет назад — и все. И Германия оставалась крупнейшей страной в Европе. Теория говорила о замещении. То есть, человек, улетевший в прошлое, должен был заместиться тут же человеком из будущего. Тот — следующим. И так дальше по бесконечной цепочке времени, пока где-то там, в бесконечности, не исчезала из виду, не растворялась в бесконечном множестве вариантов, этих параллельных потоков времени. Не только теория, но и практика уже работала. На тараканах или амебах проверить ничего было нельзя, потому что как отличить таракана настоящего от таракана будущего? А вот с людьми выходило странное. Сначала по исчезновении гиганта фон Цоппе на платформе возник энергетический сгусток наподобие шаровой молнии, разнесший первый вариант установки в клочья. Вместе со всеми страхующими и с дублером того фона.
Читать дальше