Артем Тихомиров - Седьмая пятница

— Говори! — Его влажная мордуленция почти ткнулась мне в нос. — Я все равно не отстану!

Что верно, то верно. Выбери даже он вместо собачьего облика облик пиявки, его прилипчивость не стала бы больше.

— Хорошо, — сказал я. — Придется открыть тебе страшную тайну, тайну, которая, я надеялся, никогда не всплывет…

— Все рано или поздно всплывает, — заметил мыслитель, — такова жизнь. Это утверждение справедливо во всех измерениях мультиверсума.

— Да?

— Даю гарантию. Кто такая Талула Поттер?

Снова переместившись на подушку, мопс приготовился услышать увлекательный рассказ, полный роковых страстей и драматических поворотов. Любил он такие истории.

Что до меня, то вы не представляете, каких усилий мне стоило открыть эту маленькую, но очень неприятную дверь в мое прошлое. От волнения со мной чуть конвульсии не приключились. Щеки у меня пылали, как раскаленные печи, глаза лезли на лоб, став размером с кочаны капусты, и вообще, чувствовал я себя не лучше почтальона, загнанного на дерево бешеной кошкой.

По большому счету история с Талулой не была страшной тайной в том смысле, какой вкладывают в это определение авторы готических романов. Нет в ней ни родовых привидений, гремящих кандалами под покровом ночи, ни зловещего хора козодоев за стрельчатым узким окном, ни раскачивающихся в лунном свете голых деревьев, ни черных проклятий, ни потайных комнат, скрывающих ужасную правду. Зато есть прекрасная, удивительная и во всех отношениях положительная девушка, резвая чародейка и, к несчастью, сестра Изенгрима Поттера.

Наше с ней знакомство относится к тем временам, когда я был моложе и думал, что весь мир у моих ног. Помните, я рассказывал, каким сорвиголовой умудрился стать и что наравне со всеми волочился за каждой волшебной юбкой из нашего сословия? Так вот, Талула стала одной из тех девушек, что пали жертвой моих «чар». И самое досадное — я не так уж и стремился закружить ее в вихре страсти, просто по стечению неведомых обстоятельств она сама влюбилась в меня.

Отношения развивались бурно — в основном благодаря чародейке, и, в конце концов, подошли к той черте, переступив которую, я уже не смог бы повернуть назад. В этом и состоял ужас, тот самый, что заставил меня отринуть разгульную жизнь и укрыться в подполье. Я попросту сбежал. Случилось это после того, как мы условились встретиться под дубом в романтическую полночь, обменяться кольцами и… объявить о помолвке официально. Моя трусость все разрушила. Проведя накануне бессонную ночь, я понял, какую ошибку совершаю, и, взяв ноги в руки, удрал в наше родовое гнездо.

Вот, собственно, и все. Встреча под дубом не состоялась, и с тех пор Талулу я не видел. Гермиона, у которой девица ходила в подругах, несколько раз приглашала меня в дом ее родителей на разные мероприятия наподобие званых ужинов, но я успешно отбрыкивался. И долгое время трясся от страха, что история станет достоянием масс. Что стоило Талуле рассказать все моей сестре? Ничего. Сделай она это, от моей репутации не остаюсь бы и мокрого места, ведь история с бегством практически из-под венца — лучший компромат. Но Талула молчит, и никто не знает нашей тайны по сию пору. Даже Изенгрим. Иначе, думаю, он давно бы размазал меня по стенке. Мне случалось видеть, как Поттер приходит в ярость, и, поверьте, в этом нет ничего веселого для тощего длинного доходяги, у которого мускулы похожи на веревки.

И вот Зубастик разбередил мою рану, да так, что она не просто за кровоточила, а изошла фонтанами яркого кармина. Грудь мне разрывало незримыми клычищами, в голове гудело, как в пустой бочке, по которой долбят палкой. В солнечном сплетении и вовсе творилось демон знает что. Казалось, кто-то вкручивает в него здоровенный ледяной штопор.

— Глотни малость, — посоветовал Квирсел, кивая на столик у окна, где стояло в графинчике вино.

Я с трудом дополз, налил, выпил. Пролившись на уже принятый джин, вино шваркнуло мне в мозг, но, кажется, легче не стало. Я так и трясся. Сел на пол и обхватил свои колени, точно боялся, что они от меня убегут.

— Значит, никто в твоем кругу не знает? — спросил мопс.

— Никто. Меня это удивляет.

— Меня тоже, — заметил чародей. — Оскорбленная женщина, как правило, страшнее каменного тролля. Знаешь, ты серьезно упал в моих глазах. В моем мире за такие безнравственные проступки отрывают ноги.

— Хорошо, что мы не в твоем мире.

— Да, тебе повезло. Но факт остается фактом: ты обнадежил девушку, бросил ее и скрылся как последний…