Александр Торин: Хвост

— Хвостов, вы потрясающий мужик, — Танечка пыталась поспеть за Олегом Ивановичем. — Само оно выросло, просто так. А куда мы торопимся?

— Не знаю, Танечка, не спрашивайте. — Так надо, наверное. Туда, к подножию гор?

— Я устала, — Танечка уселась на ветке, обиженно поджав под себя ноги.

— Ну хорошо, переночуем…

Сон в джунглях был беспокойным. Кричали неизвестные звери, Хвостов то и дело вздрагивал от треска веток и странных шорохов. Танечка спала у него на руках. Она была совсем даже не тяжелой, губки у нее были влажными, соски острыми, и Олег Иванович загорался желанием, то с клокочущим в груди восторгом ощущал себя первобытным человеком. К утру он все-таки заснул…

— Эрр! — оскалился он, почувствовав присутствие постороннего.

— Новенькие, что ли? — на беглецов с любопытством смотрел хвостатый мужик с дубинкой в руке.

Хвостов никогда еще не видел такой густой, курчавой волосатости, покрывавшей все тело, за исключением, пожалуй, глаз.

— Вы что здесь все по-русски разговариваете?

— Так хвосты-то не у всех вырастают. Ты в Челябинске поживи, браток, там целая область светилась. Радиоактивную картошечку пожуй несколько лет подряд…

— Значит, все-таки Чернобыль… — вздохнул Олег Иванович.

— Ну, значит, правила у нас в стаде простые: Самку — вожаку, а тебя, парень, — в охрану определим.

— Это что еще значит? Какому вожаку?

— Михалычу. И не вздумай возникать, парень, — зашептал волосатый. — Михалыч страшен. Знаешь, сколько он таких как ты на куски разорвал. Ведь он в лесу отъелся, как горилла стал — весу кило триста, рост два с половиной метра. Так что не нарушай иерархию, браток, бери дубинку, и в охрану.

— Не хочу я в охрану, — в горле у Хвостова запершило, и он с трудом удержался от стона. — Я не затем сюда летел. Я думал своих найти…

— Ну, началось… Ты эти сопли брось, иначе не выживешь. Что, думаешь, физиологический регресс не сопровождается социальным? — Волосатик хрюкнул, довольный собственным интеллектуальным уровнем.

— Философ, блин, — Олег Иванович сжал кулаки.

— А что, — заинтересованно спросила Танечка. — В этом вашем Михалыче действительно два с половиной метра?

— Самый крупный самец в долине, за ним — как за каменной стеной. Соглашайтесь, девушка, во-первых, всегда свежие фрукты обеспечены. Во-вторых, привилегированный детский садик. Михалыч очень свое потомство любит.

— Таня, не ходи туда. — грустно процедил Олег Иванович.

Какой ты умный, Хвостов. Что ты мне предлагаешь, всю жизнь с тобой по джунглям прыгать с ветки на веточку? Я, может быть, о таком самце всю жизнь мечтала.

— Ну, как знаешь. Не для меня это. — Хвостов схватился рукой за ветку.

— Куда пошел! Стоять!

— А иди ты, — хвост раскрутился пропеллером, полоснул волосатика по щекам, тот, заревев от боли, упал.

— Не подходи! — рычал Олег Иванович. Хвост его вращался все быстрее, сливаясь в белесый полупрозрачный круг, и, неожиданно для самого себя, Хвостов оторвался от земли.

Господи, странно как! — Хвостов прислушивался к мерному гудению хвоста. Небольшое напряжение спины, и кроны деревьев уплыли в сторону. — И как хорошо!. Ну и куда мне теперь лететь?

Серебристый туман поднимался от заболоченных берегов огромного озера, первые лучи солнца играли зайчиками на воде…

— Такая природа красивая, а мы все, как муравьишки, копошимся, все хочется чего-то. Ээх, люди… Белеет парус одинокий в тумане… Голубом… Что ищет он в стране далекой… В краю родном… Увы, он счастья не ищет. Черт, забыл! — Олег Ивановичу неожиданно открылись гармония и красота забытого школьного стихотворения.

Шло третье утро сафари. Вчера гонялись за антилопами на джипах, но ни одной не положили, и вечером отдыхали на полную катушку. Гоша и Димок курили «Мальборо». Лица у них были опухшими. Гошу жутко мутило. Русскому организму в жарком климате виски противопоказано.

— Давай, на хер, время уходит. — Димок опохмелялся пивом.

— Куда, бля. Не хочу.

— Куда, куда… Фламинго стрелять, блин. Давай, пошли. Лодка на берегу стоит, баксы заплачены.

— Ох, дела… — Гоша стонал. — Как они живут здесь?

— Глотни пивка, полегчает. На тебе ружье, только осторожно. Щас утки пойдут.

— Какие утки, на хер. Здесь одни крокодилы.

— Сам ты крокодил, сиди тихо….

— Смотри, точно, крокодил полетел! Крокодил Гена, бля, режьте меня! Режьте!

— Ты чего, обкурился, что ли, — сплюнул Димок, но, посмотрев наверх, только и смог протянуть «Йокола мене».