Полина Громова: Дорога яви

- И это все надо убрать, - добавила Кира, оглядев мертвых щитовников. Она не хотела, чтобы Кела, проснувшись, увидела их.

Сумерки в лесу сгущались быстро. Казалось, только что еще был затянувшийся день, и вдруг солнце кануло за горизонт, и лес стал темно-сизым, как дым. Стало заметно прохладнее, от оврагов потянуло сыростью.

Кира, устроившись у большого костра на поваленном дереве, с недоумением разглядывала свою ладонь. На ней уже и следа от укуса не осталось.

- Неужели так просто? - Вслух удивилась она. Состояние прострации, напавшее на девушку после битвы со щитовниками, все никак не отпускало ее.

- А кто сказал, что просто? - Геос, сидя по другую сторону костра, с аппетитом обгладывал крылышко зажаренной на огне птахи. - Многие люди отдавали души за то, чтобы получить то, что досталось вам сегодня.

- За что? - переспросила Кира.

- За мою кровь.

- Я не просила.

- Я знаю. Я же сам предложил.

- И что теперь? Я должна тебе душу?

- Нет. Я же сам предложил. Ты вообще меня слушаешь?

Кира кивнула - стараюсь, мол.

- Геос. Давай не будем ничего рассказывать Келе. Не хочу, чтобы она испугалась.

- Нам придется ей рассказать, Кира.

- Почему?

- Потому что это не может обойтись без последствий.

- Что именно?

- Кира. - Голос Геоса вдруг стал очень серьезным. - Вы пили мою кровь, которую я отдал вам добровольно. Это повлияет на вашу дальнейшую жизнь. Пока еще не знаю, как, но повлияет обязательно. Такое не проходит бесследно.

- Почему? - спросила Кира. Казалось, в ней просыпался интерес к разговору. В самом деле, даже если ты побывал на краю гибели, но выжил, надо же когда-нибудь приходить в себя.

Геос отбросил косточку в кусты.

- Я поначалу думал, что вы просто выделываетесь, - заявил он. - Но, похоже, вы и в самом деле до сих пор не понимаете, с кем связались.

- По началу я тоже думала, что ты выделываешься, - парировала Кира. - Но ты, похоже, не понимаешь, где оказался. Кем бы ты ни был, о людях ты мало что знаешь. Кстати, кто ты такой и откуда взялся? Может, уже расскажешь?

Геос медленно перевел дыхание.

- Ты знаешь о том, что живешь в яви?

- Ну... - Кира пожала плечами. - Это же само собой разумеется. Только наш мир так никто не называет. В этом как-то нет необходимости. Ничего другого все равно ведь нет.

- То есть, об изнанке ты ничего не знаешь.

- Нет.

Геос шумно вздохнул. Что-то ему подсказывало, что ночь будет долгой.

- Подождем, пока проснется Кела, - сказал он. - А пока ты расскажешь мне о мире, в котором ты живешь, - Геос подался вперед: - Расскажи мне о яви, Кира.

* * *

Келе снилось, что она просыпается. Сумрак, в котором дрейфовало ее сознание, уплывая куда-то в сторону и вверх, отступал, подпуская к ней привычные очертания реальности. Открыв глаза внутри своего сна, Кела посмотрела вверх. Там, над прорехами в крыше, клубилась и колыхалась темнота, плотная и почти ощутимая: казалось, протяни руку - можно ее погладить. Изнанка крыши при этом выглядела серой и какой-то мельтешащей, словно ее покрывали тысячи крохотных насекомых. Стены избушки были такими же, разве что контуры их были прочерчены гораздо лучше... И тут Кела поняла, что она видит все четыре стены комнаты одновременно. Видит она и ветку рябины, которая просовывается в окно за ее головой. Листья на ветке синего цвета, они еле заметно подрагивают в сумраке. А вот ствол дерева и сама ветка темно-фиолетовые... Да, ствол дерева Кела тоже видит, хотя он за стеной! И не только эту рябину, Кела видит и другие деревья, которые растут вокруг. Только видит она их странно: деревья не заслоняют друг друга, хотя растут одно за другим - не говоря уже о том, что все это за бревенчатыми стенками домика! И если б одни деревья...

Кела видела весь лес. Целиком! Животных, птиц, лягушек в оврагах и у притихших ручьев, червей под землей, жучков в коре деревьев, муравьев, закрывавших на ночь входики в свои замки из иголок и мелких веточек... Все это двигалось, мельтешило, копошилось - жило своей тайной слаженной жизнью. Кела с непривычной, необычайной даже для нее ясностью слышала, как пульсирует лес. Все, что было вокруг, было будто бы внутри ее головы, и стоило ей только потянуться мыслью к чему-нибудь - вон к тому серебристо-голубому мотыльку, опустившемуся на белый ночной веток, - как это что-то оказывалось рядом, перед глазами. Можно было рассмотреть все в деталях - так четко, как она и днем-то не видела. Вот усики и черные глазки, вот чешуйки на лапках, вот крошечные капельки воды на ворсинках, которыми покрыто тельце...