Оксана Стадник: Намбату

Вешиль видел в нем маленького мальчика. А детям нельзя носить оружие — они могут порезаться. Им нельзя ездить верхом — они могут упасть. Существовало еще огромное количество всяких «нельзя», которые в данный момент не имели принципиального значения. Ральдерик же прекрасно отдавал себе отчет в своем реальном возрасте и твердо верил, что сам решает, что ему можно, а что — нет. А меч и конь в его понимании относились к категории того, что ему было совершенно, неописуемо, неоспоримо «нужно». Спорить со старым учителем было бесполезно и чревато разговором с решительно настроенными сердобольными родителями. Именно поэтому растерянные слуги грузили в средство транспорта контрабас («Занятия музыкой — залог развития гармоничной личности!» — одобрил наставник). Вельможе оставалось лишь надеяться, что он сможет уклоняться от предложений сыграть что-нибудь на привале и не оставлять воспитателя наедине с «инструментом», дабы тот, не дай бог, не открыл крышку футляра. Иначе юноше пришлось бы отвечать на некоторое количество неприятных вопросов. Например, «А где, собственно, контрабас?». А так все были довольны и счастливы.

Герцог с невинным видом сел в карету следом за стариком и помахал на прощание рукой родителям, стоявшим на крыльце. Лорд Гилберт с любопытством взглянул на изображавшего чистоту помыслов сына. От него не укрылось, что одним из впряженных в экипаж коней, был Мерзавец, ужасно злившийся на сомнительное положение, в котором он оказался: перья на голове это, конечно, хорошо, но вот шоры на глазах, кучера с кнутом, груженую по самое не могу колымагу и унизительность ситуации они явно не окупали. Гремящий металлом футляр от музыкального инструмента мужчину тоже изрядно веселил. Фыркнув и махнув рукой, правитель Заренги скрылся в доме. Кучер свистнул, лошади тронулись, и виды Мэбвы с увеличивающейся скоростью замелькали в окне. Ральдерик откинулся на сиденье и довольно вздохнул.

— Вот. Нашла, — Эрлада, покачиваясь в седле, разглядывала замызганный и истертый кусок пожелтевшей бумаги.

Гудрону стоило больших трудов приучить жену ездить верхом. Девушка страстно любила ходить пешком, к тому же лошади у нее долго не жили. Четвертая претендентка на трон Савараха отличалась исключительно вспыльчивым нравом и не очень жаловала тех, кто ее раздражал или не понимал с полуслова. Так что необходимый ей конь должен был обладать невозможно могучим интеллектом, аналитическими способностями, а также в идеале хотя бы зачатками навыков телепатии, чтобы в любой момент иметь возможность изменить стратегию своего поведения при малейшем перепаде настроения хозяйки. Другое дело, что, если такие лошади, действительно, существовали, то они активно использовали все эти качества для того, чтобы, не дай бог, не повстречаться ненароком с дочерью дракона. Предпоследняя коняга, которой довелось несколько дней послужить средством транспорта данной особы, перегрызла ночью веревку и скрылась в неизвестном направлении, старательно путая следы.

Однако к этому моменту девушка уже успела распробовать всю прелесть поездок верхом, поэтому очередная жертва вскоре была куплена в какой-то конюшне, попавшейся супругам по пути, и еще не успела вполне ощутить всю «прелесть» своего нынешнего положения. Крепкий каурый коник не производил впечатления мыслителя. Скорее наоборот. Это был совершенно не реагирующий на внешние раздражители, полностью лишенный инициативы, не меняющий рода своей деятельности, пока не получит на то четкие указания, тормоз. Каштан мог спокойно и размеренно часами идти в одном направлении. Если на пути ему попадалась стена или иное препятствие, он продолжал в том же режиме перебирать ногами, либо пока его не пнут, чтоб он повернул, либо пока преграда не обрушится под его натиском. Конь был полностью погружен в себя, поэтому всё, происходящее во внешнем мире, его совершенно не трогало. Если подумать, он, пожалуй, являлся идеальным средством транспорта для Эрлады. Больше ее никто бы не вытерпел.

— Нам еще ехать и ехать, — девушка стряхнула со старой карты обнаглевшую муху и провела пальцем от того места, где они предположительно находились, до точки, подписанной «Шангаль».

— Ясно, — отозвался Гудрон без особого энтузиазма.

— Что-то не так? — поинтересовалась супруга, убирая замусоленную бумажку в карман. — Ты какой-то квёлый.

— Просто мне всё это не нравится, — мрачно отозвался кузнец. — С какой стати мы вообще должны туда ехать?