Александр Матюхин: Ни капли волшебства

Угж запустил руку вне известность и выудил переливающийся лист формата А4. Хо внимательно прочитал написанное:

— А почему я только на третьем месте?

Угж деликатно черкнул ногтем по поверхности листа. Хо удовлетворенно кивнул:

— Итак, что от меня требуется?

— Поставьте свою подпись. Вот здесь.

Хо посмотрел на листок:

— Именно здесь. Подпись.

— Не томи, — прошептал Морокл, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— А цена?

Воздух вокруг мгновенно наполнился щебетом птиц и жужжанием мух, потому что иные звуки чудесным образом улетучились. Морокл, Лиз, Крюков и уж тем более Угж удивленно таращили глаза на Хо. Первым опомнился Угж:

— Деньги? Мы заплатим, сколько хотите. Главное, подпишитесь. Господин Морокл, покажи деньги.

— А нету, — едва слышно сказал Морокл.

— То есть как — нету?

— Последние отдал Федоту… в конце концов надо же было вытаскивать вас всех из джунглей!

— А как же кредит в банке?

Морокл виновато развел руками и потупил взор. Угж издал звук разочарования и вновь обратился к Хо:

— Может, как-нибудь договоримся?

— Да мне, собственно, деньги и не нужны. — ответил Хо беззаботно, — про деньги речи и не было. Я честный бизнесмен, у меня свои предприятия на шести планетах и еще двадцать два магазинчика фаст-фуд по всей галактике. Понимаете? Здесь наличествует другая шкала ценностей.

— Наличивст-ств-свт… что? — переспросила Лиз, — слушай, уважаемый, разве можно отказать, когда девушка просит? А я прошу! — в подтверждение своих слов она усадила Крюкова на землю и сделала весьма многообещающий шаг в сторону хохойца.

Хо шумно втянул через соломинку напиток:

— Может, за закусками послать?

— Времени нет, — откликнулся Угж, — чего хочешь? Спрашивай.

— Необычного, — туманно ответил Хо, — надоело все время сидеть среди джунглей, пить охшвендитцель, да погонять слуг — сделай то, сделай это. Романтики хочется, необычайной.

— Спеть тебе, что ли? — рассеяно пробормотал Морокл.

— Дайте мне! Я ему сейчас такую романтику покажу! Он у меня потом всю жизнь вспоминать будет! — Лиз ринулась на хохойца с вполне понятными намерениями, но путь ей преградил Угж. Тронуть мохнатое существо к которому питала глубокие симпатии, Лиз не решилась.

— Ну, так что? Дайте необычное — будет вам подпись! — как ни в чем не бывало сказал Хо и включил музыкальный центр.

— Он еще и издевается! Дайте-ка чего-нибудь, я ему щаз череп пробивать буду!

Как доподлинно известно, разгневанная женщина хуже стотысячного войска оккупантов. А женщина-киллер — это просто неописуемо, потому что такого количества оккупантов на всем белом свете не отыскать! Вытащив из-за пояса Алексея Крюкова волшебную дубинку, Лиз подбежала к музыкальному центру и обрушила всю мощь своего гнева на невинную пластмассовую коробочку. После первого удара коробочка треснула, после второго замолчала, а после третьего рассыпалась на множество мелких составляющих.

Четвертый удар был нацелен за зеленоватую макушку хохойца, но тот вовремя сообразил, что произойдет после его встречи с дубинкой, и юркнул под шезлонг. Удар пришелся по стакану с напитком, разнеся его вдребезги.

— Не надо так, господа! — заорал Хо срывающимся на писк голосом, — собак спущу! Охрану… снайперов…

— По зубам бей! По зубам! — закричал Угж, оглядываясь, — чтоб собак не успел позвать!

— Да я ему сейчас голову сверну, тогда никаких собак, ни охраны, ни этих, как их…

Полная решимости разнести шезлонг в щепы, Лиз продолжала методично орудовать дубинкой. С кончика дубинки желтыми брызгами разлетелись в стороны яркие огоньки. Шезлонг вспыхнул и загорелся.

— Палют! — страшным голосом закричал из-под шезлонга Хо, — палют, товарищи! Сжигают! Честного хохойца, можно сказать, заживо! Влиятельнейшее существо вселенной! Нельзя же так!

Лиз от удивления лупить по шезлонгу перестала и отступила на пару шагов назад. Крюков попытался отползти подальше, но у него ничего не получилось. Шезлонг тем временем чрезвычайно быстро превратился в обгорелые лохмотья. Хо с подпаленным боком принялся кататься по траве, оглашая пространство изощренными проклятиями.

Тем временем дубинка в руках у Лиз распалялась все больше. Искры вырывались в воздух разноцветным фейерверком, рассеивались над головками и оседали в траве, испуская едва заметные струйки дыма. И все это светопреставление сопровождалось невероятным грохотом и шумом, как будто неподалеку решили устроить салют из пяти-шести пушек Петровской эпохи.