Крэг Гарднер - Спор со смертью

Нори крепко сжала мою руку.

— Вунтвор, надо торговаться! — сказала она храбро.

— Торговаться? — горько усмехнулась Смерть. — Нет уж, хватит с меня торговли. Устала я с вами торговаться. Я точно знаю, чего хочу!

— Здесь кто-то говорил о торговле? — Перед нами возник демон в кричащем клетчатом костюмчике, с большим мешком в одной руке и тлеющей сигарой в другой. Он поднял свой мешок и сунул его под нос Смерти. — Все, что вам нужно, — это мое прекрасное подержанное оружие!

— Довольно! — взвыла Смерть. — Я своего добьюсь! Мы договорим СЕЙЧАС!

Но тут среди нас появился еще один демон, еще крупнее и противнее, чем первый. Он бросил на Смерть презрительный взгляд, прочистил горло и продекламировал:

— Это уже слишком! — взорвалась Смерть. — Я вам покажу!

Она подняла руки над головой и широко растопырила костлявые пальцы. И у нее между пальцев зародился ветер. Скоро он превратился в настоящий ураган. Он сорвал листья с деревьев, окружавших поляну, и обломал мелкие ветви. Мои товарищи изо всех сил старались сохранить равновесие, но им пришлось закрывать лицо руками, чтобы не наглотаться пыли, клубившейся в воздухе. Ветер становился все сильнее, деревья стонали, теряя даже самые толстые, крепкие ветви. Те из моих спутников, что были поменьше и полегче, легли ничком и прижались к земле, иначе их бы просто сдуло. Наши падали один за другим, а ветер все крепчал и наконец обрел такую мощь, что даже Хьюберт сдался.

Смерть заговорщически улыбнулась мне, как будто только мы с нею вдвоем знали какой-то секрет. Наверно, так оно и было, потому что на меня ураган почему-то не подействовал.

— Вот и хорошо, — сказала Смерть чистым и тихим, несмотря на бушующий вокруг ветер, голосом. — Теперь мы можем закончить наши дела.

— Да уж, — ответил я, и оказалось, что мой голос тоже перекрывает шум урагана. Дальше тянуть было некуда. Мне придется в конце концов сделать свою ставку. Я посмотрел на съежившуюся Нори, на скрючившегося под грудой своих одежек Снаркса. Переговорить с ними сейчас не было никакой возможности.

Смерть засмеялась, и смех ее напоминал стон деревьев, которые ветер выкорчевывал из земли.

— Они не смогут помочь тебе. Мы с тобой — вне их досягаемости. Только ты и я: Вечный Ученик и его Смерть!

Она пошевелила пальцами — и ветер еще усилился.

— Их советы все равно были бы ни на что не годны. Ты спросишь, откуда я знаю? — Смерть аккуратно оправила свои тронутые тленом одежды. — Да я заранее знала все, что они скажут. Более того, я знала, что они хотели бы сказать. Жалкие смертные! Неужели ты думаешь, что у вас могут быть какие-нибудь секреты от Смерти? Я — везде! Я — в каждом из вас, и день ото дня меня в вас все больше, и я все чаще обнаруживаю свое присутствие. Смерть близко знакома с любым из вас, и, что бы вы ни говорили, вы меня тоже знаете.

Она снова рассмеялась, и на сей раз это напоминало треск ветки, в которую угодила молния.

— А сейчас ты узнаешь меня еще лучше. Потому что теперь мы с тобой одни и недосягаемы для остальных. Приготовься к своей кончине, Вечный Ученик. Ибо больше тебе никто не поможет.

Сзади меня послышался громкий треск. Может, это деревья ломаются? Смерть вдруг уставилась на что-то за моей спиной, как бы дивясь собственной работе.

— Ох ты!

Между мною и Смертью появилась огромная ножища, которая не могла принадлежать никому, кроме великана Ричарда.

— Извините, ребята, — загрохотал он. — Тут какой-то сумасшедший ветер дует понизу. Трудно ходить. Э-э… надеюсь, эта рощица вам не слишком была нужна?

— Я… не верю-у-у! — закричала Смерть.

И ветер прекратился.

Смерть исчезла. Но что-то в лесу все-таки было не так.

Когда ветер стих, мои друзья стали понемногу подниматься с земли. Кто стонал, кто молча разминал затекшие руки и ноги, кто ругался, кто жаловался, — в зависимости от характера. Я вгляделся в деревья, окаймлявшие поляну, чтобы удостовериться в том, что Смерть не собирается сыграть с нами какую-нибудь злую шутку, спрятавшись неподалеку. Но ее костлявой фигуры нигде не было видно. Мы снова победили — пусть не умением, так хоть числом. Смерти приходится отступать, когда вокруг слишком много жизни.