Наталия Gemma - Чертовщина

рожицу хозяину гарема.

Тот, раскрыв рот, в изумлении таращился на меня, видимо, опешив от такого

коварства.

— Тим… — дрожащим голосом позвал он меня, — дорогой, любимый! Слезай оттуда,

скорее! Там высоко! Ты упадешь! Ах, не разбивай сердце своего господина!

Я весело хмыкнул. Щаз! Психика, конечно, у меня слегка пострадала от атак

этого любителя мальчиков, но котелок еще варит! Ни за какие пряники не спущусь!

Любоваться на переполошенного султана оказалось очень интересно! Он нарезал

круги вокруг ложа, рождая ассоциации с акулой, обхаживающей свою жертву в

океане, умолял меня спуститься, заламывал руки в непритворном горе, только что

не рыдал!

«А вот хрен тебе, — весело думал я, — не слезу. Главное, чтобы не догадался

позвать охрану. Они-то меня быстро снимут…».

Тут мне показалось, будто я услышал какой-то треск. Я встревожился: точно!

Трещит что-то! Но не успел я толком испугаться, как перекладина подо мною

переломилась, и с криком ужаса я стремительно полетел вниз…

…Как мне потом сказали: мне ужасно повезло, что там султан находился. Ибо

спланировал я точнехонько на него, а он не удержался на ногах (хилый-то какой! и

вот таких в султаны берут!), и мы свалились на пол с жутким грохотом. В этот

момент я шарахнулся обо что-то головой и потерял сознание.

Весьма своевременно, кстати! Озабоченный моим состоянием, Фархад оставил в

покое свои нехорошие замыслы и послал за местным врачом, который с энтузиазмом

принялся за лечение.

Так как здоровье мое не пострадало, во всяком случае, отрицательных

последствий падения не наблюдалось точно, то несколько дней я блаженствовал.

Никто меня не беспокоил, я резвился в купальне, спал до обеда, трескал фрукты в

немереных количествах и попивал вино, втихаря, впрочем. Лианэ таскал мне его по

доброте душевной. Рай! Самый настоящий рай. Даже возобновившиеся вскоре

посиделки с аль Суфайедом меня не напрягали: настолько корректно и любезно вел

себя правитель гарема. Однако закончилось это счастливое времечко весьма

неприятным образом.

Пробуждение меня не порадовало. Голова адски раскалывалась, во рту ощущался

совершенно мерзостный привкус, как будто гаремные коты от души нагадили, а общее

физическое состояние вызывало смутное желание навечно впасть в небытие.

Но последнему мешали два обстоятельства: первое, это то, что в бедро мне

упиралось что-то твердое, вызывая дикое раздражение, и второе — сверху придавила

какая-то штуковина неизвестного происхождения. Ну, и как в таких нечеловеческих

условиях ласты склеишь?!

Я досадливо дернул плечом и благополучно сбросил с себя непонятный предмет,

который в итоге оказался чьей-то рукой. Тупое удивление сему факту, тем не

менее, не остановило моей попытки убрать под одеялом нечто, давящее на ногу,

точно с целью дырку в ней провертеть или добиться большей насыщенности цвета

будущего синяка.

Да что там такое, мать твою! Ругнулся я про себя, убедившись в бесплодности

усилий. Но когда я понял, что именно нащупал в непосредственной близости от

себя, то, издав от ужаса непонятный каркающий звук, не удержался на кровати, и с

грохотом свалился на пол. Стараясь громко не дышать, я чуть пошевелился, но,

поняв, что меня не услышали, осторожно поднялся на подламывающихся ногах.

Огляделся… И от жестокого потрясения едва не упал в обморок.

Я в покоях султана.

Султана!!!

А вон и он сам лежит! Действительно, из горы прелестных белоснежных

подушечек кокетливо выглядывал знакомый тюрбан, а главное… А главное, хозяин

гарема, полностью обнаженный, сладко сопел, выставив напоказ как раз то самое

(не хилый размерчик, однако), за что я случайно ухватился! Он голый, дошло до

меня!

В панике я покосился на себя. И я голый??

Мы голые?!

Я ничего не понимаю, мы что же, это самое…?! Зубы начали выстукивать

затейливую мелодию, и чтобы окончательно не забиться в дикой истерике, я запихал

в рот собственный кулак. Помогло. Повизгивать перестал, теперь лишь слабо

похрюкивал.

Стоять и дальше — означало подвергать себя опасности быть оприходованным

этим маньяком, а потому я скрючился буквой «зю», и поминутно оглядываясь по

сторонам, как плохой шпион в третьесортном фильме, метнулся к двери. Она

оказалась не заперта, что тоже наводило на некоторые размышления, и я пулей

вылетел в коридор, позабыв напрочь о запрете Керта не покидать помещения без