Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок!

— Чтобы немедленно жениться! — решил я пошутить.

— Ты врешь!

— Вот почему ты не оставишь меня в покое? Я обеспечил тебя транспортом и охраной до дома, зачем ты вернулась?

— Как ты мог отдать меня этим… — Она поперхнулась от негодования.

— Однако ты довольно быстро нашла с ними общий язык, значит, они не такие уж и плохие, — язвительно парировал я. — А вот интересно, что ты им пообещала, раз они так дружно неслись за мной?

— Ничего особенного… — насупившись, пробормотала миледи.

— Ну, в общем, так… — решился я объявить наконец свои планы. — Или я тебя поймаю и привяжу к новым друзьям, чтобы ты не смогла подстроить мне очередную гадость, или ты идешь до ближайшего города вместе со мной и на моих условиях.

— Клянешься Всеслышащим? — недоверчиво прищурилась она.

— Сначала ты клянешься, — не поймался я на ее удочку, — что делаешь все, что я прикажу, и одеваешь все, что дам.

— Клянусь, — подумав с минуту, мрачно буркнула она и потопала в мою сторону.

— Быстрее! — прикрикнул я, заслышав невдалеке лошадиное ржание.

Миледи послушно побежала по направлению ко мне. Хм, с такими темпами мы как раз попадемся на глаза проезжающим, а именно этого мне ну никак не нужно! Я ринулся к ахнувшей Ортензии, подхватил на руки и помчался к ложку.

И вовремя. Не успел я плюхнуть несостоявшуюся невесту Зигеля на сыроватый бугорок, как по дороге неторопливо протрусила пегая лошадка, запряженная в телегу.

Я убрал руку ото рта миледи и свирепо сверкнул на нее глазами:

— Если ты не прекратишь орать по каждому поводу, то мне лучше оставить тебя здесь. Раздевайся!

— Что? — возмущенно ахнула она, оглядываясь на лежащих рядом бандитов. — Да как ты смеешь… мне такое предлагать!

— А как ты посмела сегодня ночью влезть в постель к голому мужчине? — презрительно фыркнул я, стаскивая серые штаны.

Все равно они оказались мне маловаты.

— Но, Зигель… — Она побледнела, вцепилась в свой халат на груди как в последнюю надежду на спасение и расширившимися глазами следила, как я развязываю шнурок исподних штанов.

Исключительно из чувства мести… ну и немного вредности, делаю это в слегка замедленном темпе. Чтобы с удовольствием заметить, как запылали под рыжеватыми волосами ее ушки.

Однако на длительное представление времени у меня нет, поэтому снимаю запасную одежду намного быстрее, чем хотелось бы, чтобы подразнить приставучую девицу.

Потом бросаю ей одни исподники, рубашку и свои серые штаны. Сам же натягиваю черные штаны, снятые с того бандита, что постройнее. Они почти новые, и это означает, что промысел у ребят прибыльный и неопасный. Иначе бы в хороших штанах на дело не пошел, знаю я эту крестьянскую бережливость.

Потом снимаю со второго бандита куртку и отдаю Ортензии, несмотря на ее умоляющий взгляд.

А нечего было за мной в портал прыгать, сидела бы себе сейчас на диванчике, пила какао и смаковала пирожные.

При мысли о еде в желудке засосало, но я успокоил свое воображение воспоминанием о черных сухариках, которыми меня угощали в замке миледи.

— Не так! — Заметив, что она пытается застегнуть куртку на пуговицы, отстраняю ее руки.

Запахнул куртку как халат, подвязал веревкой, найденной в кармане запасливого бандита, и подвернул ей рукава.

Вот теперь эту куртку не узнает даже хозяин!

А вот что делать с ее прической? Впрочем… где там мои, ну, уже почти мои, ножницы?

— Сядь ко мне спиной, я что-нибудь сделаю с твоими волосами, — миролюбиво предлагаю Ортензии, и она доверчиво поворачивается ко мне спиной.

Несколько мгновений перебираю пальцами мягкие пряди, усыпляя ее бдительность, затем достаю из кармана ножницы и несколькими быстрыми движениями отхватываю стратегически важные локоны.

При первых же лязгающих звуках она насторожилась, но, увидев на своих коленях желтенькие прядки, выпрямилась и застыла как статуя. И не шевельнулась, пока я не посчитал, что теперь в ней никто не узнает женщину. Именно такие, торчащие во все стороны вихры носят все деревенские мальчишки.

Обеспокоенный ее молчанием, я зашел с другой стороны полюбоваться полученным эффектом и замер, обнаружив крупные капли, стекающие по бледному личику.

— Иначе ты не походила на мальчишку-слугу… — сообщил ей тихо, злясь на самого себя за сентиментальность.

В конце концов, во всех своих злоключениях виновата она сама, разве не так?

Деревенская улица весенним погожим утром — это самое пустынное место в мире. Все трудоспособное и не очень население в это благословенное время занято на задних дворах. Скребут, чистят, копают, чинят и точат, в общем, готовятся к весеннему огородно-полевому авралу.