Дмитрий Казаков - Герой высшего качества

Но сарказм и ирония пропали зря, поскольку Бурбурэль на полном серьезе спросил:

— И кто он?

— Ладно, забудь, — Егор уселся рядом с магом, посох которого еле заметно светился — желтоватым призрачным сиянием, ничего вокруг не освещая, кроме державшей его руки. — Что ты скажешь насчет речей этого осьминога-переростка?

Уложенный на палубу Яхирон издал протяжный дребезжащий звук, похожий на храп.

— Жряки не умеют говорить! Это нам показалось, — с заслуживающим лучшего применения апломбом заявил Бурбурэль.

— Всем одновременно, от капитана до гоблина? — усомнился Егор.

— Несомненно, — маг сдвинул брови, глаза его на миг загорелись, точно у кошки. — Это морок, наведенный силами Тьмы, чтобы смутить тебя и сбить с истинного пути, ведущего к победе.

— А истинный путь — это тот, который укажешь мне ты?

Робость перед Бурбурэлем, еще недавно тотальная, несколько ослабла после того, как он показал себя завзятым «ходоком» и выпивохой, а в бою с монстром, наоборот, ничем себя не показал.

— Несомненно, — кивнул маг, демонстрируя, что с чувством юмора у него проблем нет, — в силу отсутствия этого самого чувства. — По всем канонам героя должен сопровождать мудрец, речи которого, исполненные смысла, послужат таким же оружием Света, как и острый меч.

Яхирон вновь задребезжал, среагировав, должно быть, на слово «меч».

— Ладно, пойду я спать и в мыслях своих бороться со Злом, — сказал Бурбурэль. — Оставляю тебя здесь. Ночное бдение в одиночестве — верное средство укрепить дух героя.

— И сделать его сонливым, — добавил некто язвительный откуда-то с верхушки мачты.

— Как же, в одиночестве, — пробормотал Егор, когда эльф утопал в сторону люка. — Эй, где ты там? Выдрыхся днем, алкаш носатый? Как там, совесть или похмелье не мучают?

— О все боги Вселенной, и вовсе я не алкаш, — Аладдин, трепеща крылышками, спланировал на то место, где только что сидел Бурбурэль. — Позволил себе немного расслабиться. Может же у меня быть выходной? Даже не на целый день, а всего на несколько часов.

— За которые меня чуть не сожрали вместе с кораблем, — Егор зевнул. — Ты все еще веришь этому магу?

— Ну, он — сильный колдун… все делает, как положено по традициям, — если судить по голосу, то в данный момент советчик восхищался Бурбурэлем куда меньше, чем даже сутки назад. — И точно не любит того, кого тебе нужно сокрушить, не служит Темному Властелину.

— На этом его достоинства и заканчиваются… — Егор зевнул вновь, лег на спину и неожиданно провалился в сон.

Проснулся вроде бы тут же, но обнаружил, что вокруг светло, а под рукой возится недовольный Яхирон.

— Эй, ты, падла! — позвал меч. — Убери ладонь с эфеса, а то мне дышать нечем!

— Что, правда? — Егор отлежал спину, которую теперь зверски ломило, слегка замерз, но при этом отлично выспался.

— Фигурально выражаясь, — поправился Яхирон. — Но руку все равно убери.

За штурвалом стоял один из матросов, и «Синти-Я» проходила речную излучину с торчащим на одном из берегов мрачным замком. От вчерашней хмари остался только легкий белый туман, но неба по-прежнему не было видно за плотным серым пологом.

— А, вот так ты где! — воскликнул выбравшийся из трюма Ганди-Ла. — А я проснулся и тебя хватился.

— Решил, что мной подавился очередной жряк? — Егор потянулся, на что спина ответила встревоженным хрустом.

Рахива улыбнулся, открыл рот, но сказать ничего не успел, поскольку стоявший за штурвалом матрос разразился тревожным воплем. Грачев завертел головой и увидел, что от берега, к которому они подошли почти вплотную, к кораблю направляются лодки, забитые вооруженными людьми.

Что-то свистнуло рядом, в мачту вонзилась и затрепетала стрела.

— Нападение! К оружию! — заголосил матрос и сам героически шлепнулся на палубу.

Егор вскочил, Яхирон сам вылетел из ножен, ударил крест-накрест, и еще две стрелы разлетелись в щепки. Краем глаза увидел, как в руках у Ганди-Ла возник огненный шар и, рассыпая искры, устремился к ближайшей лодке.

Находившиеся в ней дружно пригнулись, а самый трусливый с криком выпрыгнул в воду. Ну а шар пролетел мимо и помчался к берегу, где и подпалил ни в чем не повинное дерево.

— Отвались мой хвост! — досадливо гаркнул рахива.

Из люка, точно ласточка из норы, вылетел Аладдин и устремился вверх, чтобы все видеть и не попасть под стрелу. За ним выскочил гоблин — в каждой руке по метательному ножу, на зеленой физиономии — залихватская ухмылка.