Надежда Кузьмина: Попала!

Праздники, конечно, штука хорошая. Если вовремя остановиться. Вот только чаще всего это самое «вовремя» бывает видно задним числом. Тем самым, когда поутру просыпаешься одетая, в неснятых неудобных туфлях и с вооруженной отбойными молотками бригадой таджиков-ударников в голове. И, отправившись в поисках зубной щетки в ванную, обнаруживаешь, что та полна холодной воды, в которой, словно жемчужные гурами в аквариуме, плавают вперемешку отклеившиеся с бутылок этикетки от дорогого «Мартини» и дешевого портвейна. А на пустые бутылки, зачем-то спрятанные за шторами, натыкаешься потом целую неделю.

В этот раз все пошло вразнос еще с вечера. Отмечали в моей крохотной двушке, доставшейся по наследству от бабушки, конец сессии. Теперь мы — третьекурсники, и это звучит гордо! Второй повод для радости — впереди целое свободное лето! А еще оказалось, что белобрысый Петька с Анечкой собрались пожениться. Когда они сообщили, что завтра пойдут подавать заявление, все обрадовались и решили, что надо отметить это отдельно. Тут же Андрей с Артемом рванули в соседний круглосуточный магазин, обсуждая по пути невероятность русского языка, позволяющего наворачивать лингвистические конструкции вроде «решили послать сходить купить выпить». А что им не нравится? Все ж понятно?

Принесенное горячительное и марьяжные планы влюбленных настроили народ на лирический лад. Мне это вышло боком. В самом прямом смысле. Здоровый как медведь Роман, вызвавшийся помочь мне на кухне, притиснул меня этим самым боком к угловатому буфету и попробовал облобызать. К Роману я чувств не питала, а потому сначала вяло отмахивалась, потом взяла в руки кухонное полотенце и накрыла им Романову голову. Он как-то и не сопротивлялся, только хихикал. Даже тогда, когда я развернула его за руку и вытолкала в коридор. Где тот и натолкнулся на ищущего туалет Петьку. Его и поцеловал.

Потом пели, во что-то играли, предлагали сходить на соседнюю площадь и влезть на статую русской тройки, которую местные упорно звали «три коровы», рвались пускать самолетики из конспектов с балкона, но решили, что мусорить нехорошо. Потом снова пели, пока не позвонила соседка снизу с вопросом: «Мария, ты что, стаю волков завела? Так хоть накорми! А то так жалостливо воют, что сил слушать больше нет!»

В общем, полпервого ночи, чтобы успеть в метро, народ стал расходиться. Романа увели под руки, остальные шли более-менее сами. Договорились, что отоспимся и созвонимся — надо ж Петькино с Аней заявление отпраздновать, да?

Закрыв дверь, я с облегчением вздохнула… Ну, сейчас приберусь начерно и спать, спать, спать…

С чего начать? Ясен пень — с выноса вонючего. Всякие селедочные хвосты и прочая недоеденная закусь способна создать к утру непередаваемое амбре на кухне. Жаль, посуду сейчас не помыть — в том состоянии, что я сейчас, перебью половину на фиг. А как обидно-то бить уже вымытое! Да и излишков посуды у меня в доме нет… Так что аккуратно отнесла небольшими порциями все со стола в мойку и начала наполнять объедками ведро. Обнаруженные бутылки сволакивала в прихожую — оттащу потом к мусоропроводу, оттуда их кто-нибудь заберет.

Гм-м… А почему я это делаю в праздничной одежде? Чтоб чище была? А раздеваться лень… Вот как вынесу мусор, тогда разденусь. И спать, спать, спать… А сейчас, чтоб не заляпаться — протянула руку к крючку на стене — и надела поверх шелковой блузки и черных бархатных брючек в обтяжку полосатый длинный халат с пояском вперехлест. Страшный — жуть. И еще более жутко удобный — с рукавами три четверти, чтобы не махать обшлагами по пейзажу, когда занята чем-то полезным — ну, там посуду моешь или пыль вытираешь. А еще эта хламида была теплой, что приятно зимой, длинной — до лодыжек, и с кучей карманов такого размера, что арбуз влезет. Ну, может, и преувеличила, не арбуз, но дыня точно. Был даже один верхний карман, как у мужских рубашек. Туда я клала во время уборок документы, которые неведомая сила регулярно раскидывала по всей квартире. Вот и сейчас что-то лежит: судя по размеру — студенческий.