Андрей Белянин - Верните вора!

— Воистину ты прав, почтеннейший…

— Но получается, что Хайям-Кару была нужна не только покорность Бухары, не только её деньги и торговые связи, он наверняка хотел пополнить пушечным мясом свои ряды. Как я понимаю, в его так называемом войске было полно преданных фанатиков, но явно не хватало профессиональных военных. Людей, умеющих владеть саблей и луком лучше, чем разбираться в разночтениях святых текстов и восхвалять каждый шаг чёрного шейха.

— Воистину, уважаемый, ты словно читаешь по книге сокрытого…

— Тогда почему? Почему все всё знали, все всё понимали, ничего не делали?! Где стихийно сформированные народные дружины? Где праведные муллы, грозно вставшие на пути злодея, провоцирующего раскол исламского мира? Где, в конце концов, народный бунт, бессмысленный и беспощадный?! Это неправильно, это несправедливо, так не должно было быть!

— Воистину, — ещё раз кивнул Насреддин, помешивая половником шурпу, не отходя от плиты. — Всё, что ты сказал, правильно. Твои мысли чисты, а слова полны глубокого смысла. Жаль, что тебя там не было, возможно, эта история вершилась бы иначе, а так… Восток — дело тонкое…

Ох, да кто бы сомневался! Я демонстративно ушёл с кухни приводить в порядок свои записи. Домулло, как всегда, преспокойно продолжил кухарничать в одиночестве, с неизменной улыбкой на лице и длинными узбекскими песнями о караванах, верблюдах, песках, пустынях и прохладных оазисах глаз возлюбленной.

Шурпа была готова уже через полчаса. За это время я как раз успел набело переписать рассказ о том, что тогда происходило на площади. Попробуйте и вы в цвете представить происходящее…

Высокий дворец властителя Бухары заполнен сумрачными адептами чёрного шейха. Дворцовая стража уныло топчется на площади, занимаясь явно не своим делом — ограждая большой помост, покрытый коврами, от напирающих толп народа.

Раньше этим занимались воины Шехмета, теперь эта работа легла на плечи растолстевших бородачей, привыкших лишь вышагивать на торжественных выходах и чинно стоять у дверей эмира, стараясь, чтобы никто не услышал их храпа и не турнул взашей с непыльной службы. За стражниками стояли дворцовые трубадуры и барабанщики, их специфичная музыка однообразно и нудно настраивала публику на серьёзный лад.

Всё-таки, как ни верти, а дело сводилось, как минимум, к дворцовому перевороту. Ну а как максимум, к государственной смене религиозных воззрений и политического курса правящей партии. Такие события — отнюдь не рядовое происшествие, а посему даже силой пригнанные люди хоть и бухтели про себя тихие восточные проклятия, но уходить уже не хотели…

— О жители благородной Бухары! — громко возопил штатный глашатай, прикладывая ладонь ко рту на манер рупора. — Слушайте, слушайте, слушайте! Пока наш великий эмир лежит в постели с приступом насморка, его верный визирь будет говорить с его народом. Слушайте, слушайте, слушайте! Ибо слова великого визиря никогда не звучат дважды! Славьте же доброту визиря Шарияха ай Сули-Сули, благодарите за него Всевышнего, и само небо благословит вас, о жители благородной Бухары!

Вот после примерно такого рекламного вступления второе лицо государства решилось наконец-то явить свою бледную и перепуганную физиономию народу. Его речь была, мягко говоря, невпечатляющей…

— Хайям-Кар очень хороший. Он знает истину. Как-то вот так… Слушайте и повинуйтесь ему.

— И что, типа всё, что ли? — резво спросил голубоглазый верзила в платье простого кузнеца из передних рядов. Близстоящие люди поддержали его согласным ропотом.

— А я не знаю… — сразу сдал задним господин Шариях. — Великий шейх сам вам всё расскажет!

Народ примолк. Нет, естественно, все уже не раз слышали об идеях и доктринах, выдвигаемых новоявленным пророком из пустыни, но ведь всегда интересно послушать это от первого лица. Вдруг что новое скажет? Появившийся в окружении самых преданных адептов чёрный шейх ничего нового не сказал. По крайней мере, для Оболенского. Рослый россиянин давно наслушался подобных речей от рвущихся к власти депутатов и финансируемых из-за рубежа религиозных деятелей.

— О жители благородной Бухары, я пришёл к вам, как приходит отец в дом детей своих! Я несу вам свет истины, избавления и утешения. — Поднаторевший в искусстве ораторствования Хайям-Кар начал с высокой патетики, после чего логично перешёл к огульным обвинениям. — Ибо мне стало ведомо, что вы погрязли во грехе, не чтите священный Коран, водите торговлю с иноверцами, даёте в своём городе пристанище и кров немусульманам! Да падёт гнев Аллаха на ваши неразумные головы, да покарает Он изменников шариата, да не простит Он слушавших, но неслышащих!