Сэнди Митчелл - Последний рубеж

— Ни в малейшей степени, — признал я, уверенный в том, что это, по крайней мере, будет воспринято как шутка, и напрягся; если я не сделаю все быстро, мое тело заартачится, чтобы предотвратить потенциальное самоубийство, — но если я останусь, она точно меня слопает.

Подтверждая это высказывание, гигантский червь в этот момент снова приблизился к поверхности, всем своим извилистым телом став на дыбы под снеголайнером. Огромная машина задрожала, и я схватился за находящуюся под рукой подпорку, чтобы не втянуло в размалывающие шестеренки буквально в сантиметрах от моего лица. Определенно настало время выдвигаться.

— Только убедитесь в своей цели.

— Так и будет, — уверила меня Сулла.

Я не видел причин далее тянуть кота за хвост и прыгнул, приземлившись мягко, насколько мог, на взбитый лед, где появлялось и исчезало гигантское существо. Такой огромной твари понадобится секунда или две, чтобы развернуться и кинуться за мной, как только она почует отчетливую вибрацию бегущей добычи в помехах от шума конвоя, и к этому времени, я надеялся во имя всех святых найти другое убежище. Удачно, что отлично подходящее уже пришло мне на ум.

Как только мои ботинки коснулись земли, я кинулся бежать, поворачивая в сторону медленно разгорающегося дневного света на другой стороне перемалывающих гусениц. Когда я обогнул их конец и полностью вылетел на открытое пространство, то выдохнул с облегчением; ветхий транспортный краулер, который подметил вечером, все еще был там, где я его помнил — грохотал рядом со снеголайнером, который возвышался над ним словно "Гибельный клинок" над "Саламандрой".

— Комиссар! — я услышал крик и поднял взгляд на знакомое, украшенное грязью лицо Юргена, смотрящее вниз через разбитое окно с мелтой наготове.

— Оно снова заходит! — я проследил взглядом по направлению его чумазого пальца, увидев стремительно приближающийся вал снега и льда и, кажется, на секунду мое дыхание замерло в груди; он был больше, быстрее и гораздо ближе, чем по самым моим пессимистическим прогнозам.

— Гранаты! — заорал я в вокс, несясь к покрытому ржавчиной грузовому краулеру. — У тебя они есть?

Что не было таким уж странным вопросом, как вы можете себе представить, учитывая тенденцию моего помощника готовиться к любым непредвиденным обстоятельством, которые только можно было предвидеть.

— Фраг или крак? — спросил он, когда я запрыгивал на одну из буксировочных цепей, за которые ухватился мой взгляд ранее, и которые достаточно низко свисали кольцами, чтобы без усилий можно было за них зацепиться.

— Крак, — ответил я, с некоторыми трудностями карабкаясь по ржавому металлу, несмотря на то, что к этому моменту вернул свой бесполезный лазпистолет в кобуру. Хотя звенья были достаточно большими, чтобы предоставить приемлемую опору для ноги или руки, вся цепь весьма тревожно для меня раскачивалась, и я ощутил, что благодарен как никогда за твердую хватку своих аугметических пальцев правой руки.

— Мне нужно что-то, чтобы проделать дыру в броне этой долбанной твари.

Мой лазпистолет для этой работы решительно не подходил.

Затем мавлок снова вырвался из-под земли, как раз в том месте, откуда я так отчаянно сиганул в сторону свисающий цепи, и Юрген угостил его еще одним выстрелом из мелты; глубокий рубец появился на одной из плит хитина, защищающей спину, но не пробил толстенную броню.Однако в первый раз он преуспел больше, когда вырезал глубокую рану вдоль края его челюсти. Тварь отчетливо вздрогнула, хотя в этот раз выстрел не причинил ей вреда. Когда она опустила голову и снова начала зарываться, очередь из мульти-лазера ударила в бок, испаряя хитин и глубоко впиваясь в плоть прежде чем ужасная тварь снова скрылась из вида.

Обретя несколько менее опасное убежище на корпусе грузового краулера, я огляделся и увидел что наши "Часовые" наконец-то вернулись в конвой. Командирский уютно бежал трусцой рядом со снеголайнером, вызывая бесконечную, возбужденную жестикуляцию пассажиров на борту.

— Хорошая работа, комиссар, — сказал Шабмас, радостно помахав мне из открытой кабины своего механического скакуна, — это выбило противника.

— Ненадолго, — ответил я, — но он опять теперь вернется к снеголайнеру.

— Гранаты, сэр, — сказал по воксу Юрген, свешиваясь из разбитого окна под углом, который казался мне почти самоубийственным. Он держал в руке подсумок, с которым не расстался бы и под угрозой смерти и когда я взглянул в его направлении, он свечкой подбросил его мне. Груз дугой пронесся по воздуху, с лязгом ударившись о грязный металл корпуса грузового краулера и начал соскальзывать вниз по наклону, пока его не заклинило притороченной бочкой с прометием. По крайней мере, между нами было достаточно поручней и я начал пробираться от одной части груза к другой, не обращая внимания на собираемую моей измученной униформой грязь. К этому времени, благодаря моему переходу по окисленной цепи, она уже начала приобретать отчетливый красновато-коричневый оттенок. Не буду притворяться, что это было весьма занимательным опытом, мои движения замедлялись дьявольским холодом и металл был скользким от налета льда, который нарастал, цепляясь за каждой трещинку, но я как-то умудрился забраться. Мою решимость бесконечно укрепляло понимание того, что произойдет, если я упаду на лед внизу.