Татьяна Устименко - Звезда моей души

Углубившись в самоанализ, я чуть не пропустила появление двух экипажей, в каждый из которых была впряжена четверка лошадей – чудо из чудес в Лаганахаре. Лошадей в городе содержалось мало, по пальцам пересчитать можно, и почти все они находились в собственности наиболее уважаемых гильдий – Чародеев, Воинов, Охотников. Не учитывая королевский двор, конечно. Все прочие гильдии вряд ли имели возможность позволить себе такую роскошь, как дюжина великолепных скакунов, хотя Элали иногда рассказывала о некоей знаменитой куртизанке с улицы Сладких Поцелуев, горделиво гарцующей на симпатичной белой кобылке, подаренной ей богатым поклонником. Смакуя подробности жизненных перипетий этой роскошной девицы, моя подруга экзальтированно постанывала и патетично закатывала глаза, вздрагивая от обуревающей ее зависти.

– Элали, – шокированно протянула я, выслушав нескромно озвученные мечтания подруги, – неужели ты хочешь стать продажной женщиной?

– А что в этом плохого? – насмешливо парировала подруга. – В нашем мире продается и покупается все: титулы, связи, родословные. То же самое происходит и с женщинами, причем как с неприличными, так и с вполне приличными!

– Приличные девушки не продаются! – убежденно изрекла я.

Элали посмотрела на меня с откровенной жалостью, изумляясь демонстрируемой мной наивности:

– Продаются. Только стоят они намного дороже!

Но я упрямо мотала головой, не желая соглашаться с ее доводами, хотя в глубине души все-таки осознавала правоту своей не по-детски циничной подруги. Увы, наш суровый мир действительно не прощает слабость и беззащитность, с младенчества приучая детей отстаивать свободу всеми доступными способами, включая применение зубов и когтей. Если ты намереваешься выжить, а не сдохнуть в котле жрецов, хочешь не прозябать, а добиться успеха, то приспосабливайся и решай, что для тебя дороже – голодные принципы или продажность, подслащенная куском сдобной булки с маслом.

В сердце каждого из нас одновременно живут два зверя – добро и зло, постоянно борющиеся между собой. Но в итоге всегда побеждает кто-то один – тот, кого ты лучше кормишь, непрерывно подпитывая своими эмоциями, помыслами и деяниями. И не мни о себе слишком много, не рискуй попусту и даже не пробуй кормить их обоих разом, ибо это невозможно. Ты просто запутаешься, измучаешься и погибнешь.

Кажется, я опять задумалась и поэтому благополучно пропустила тот момент, когда экипажи на большой скорости влетели в ворота монастыря и остановились точно у крыльца, перед братьями, вышедшими встречать почетных гостей. Я смотрела на них во все глаза, надеясь увидеть представителя гильдии Чародеев, как вдруг почувствовала на своем плече чью-то тяжелую руку.

– Воспитанники уже собрались в церемониальном зале. Так почему ты все еще находишься здесь, неразумное дитя мое?

Я покорно обернулась на голос брата Флавиана, стараясь не встречаться с ним взглядом. Меня преследовало острое чувство вины, вызванное моими ночными проделками. Но монах сам взял меня за подбородок и заставил поднять голову:

– Ты выглядишь озабоченной, Йона, и у тебя очень заспанный вид.

«Еще бы, – мысленно усмехнулась я. – Если бы вы полночи просидели на крыше колокольни, то выглядели бы ничуть не лучше меня». Но вслух произнесла совсем другое:

– Скажите, наставник, чем руководствуются люди, выбирающие свой дальнейший жизненный путь?

Возможно, это была игра воображения, но в тот момент мне померещилось, будто на благообразном лице монаха, всегда выглядевшего немного ленивым и даже туповатым благодаря своим трем подбородкам, внезапно промелькнуло недоумение, мгновенно перешедшее в восхищение. Брат Флавиан наклонился и по-отечески нежно поцеловал меня в лоб:

– Поздравляю, моя дорогая девочка, ты начала взрослеть. Теперь ты задумываешься не только о проказах и уворованной с грядок редиске, но также видишь несоизмеримо дальше собственного носа, в отличие от своих друзей, равнодушно плывущих по течению жизни. Но учти, быть умным трудно, а подчас и опасно. Знания обостряют чувство справедливости и стократно усиливают стремление к добру. Знания становятся обременительным грузом, ибо чем больше тебе известно об истинном устройстве мира, тем больше лишнего ты узнаешь…

– Лишнего для кого? – с любопытством спросила я, сразу же уловив некую странную недоговоренность, прозвучавшую в словах монаха.

Но брат Флавиан лишь опечаленно вздохнул, уклончиво уходя от ответа: