Алексей Лютый - Двенадцать подвигов Рабин Гута

– Стой, идиот!!! – несколько изменил Сеня свою предыдущую реплику, но было поздно.

Омоновца, взявшегося за выполнение задания, удержать было уже невозможно, разве что за это бы взялись несколько других омоновцев. Не обращая внимания на выкрики друзей и разбежавшихся по углам посетителей (порядки знают – раз менты орут, значит, сейчас бить будут!), Ваня рванулся на улицу. Друзьям не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Мурзик выбрался из кабака последним, обреченно таща собственный поводок в своих же зубах.

Жомов несказанно удивился, когда увидел Андрюшу с Рабиновичем не впереди, а позади себя. Он обругал их ласковым матом и бросился было догонять скрывшегося за углом Мерлина, но Сеня в этот раз успел поймать его за бушлат. Ваня удивленно обернулся и потребовал от друга объяснений, а Сеня без слов показал ему на компас: тот вновь указывал назад. В то место, где располагалась стойка бара!

– Слушай, Сеня, а может быть, Мерлин каким-то своим магическим способом принял облик бармена? – растерянно поинтересовался Попов.

– Чего не знаю, Андрюша, того не знаю, – развел руками кинолог. – Давай вернемся и посмотрим, что будет дальше.

Менты, не сговариваясь, повернулись вокруг своей оси и направились снова в теплое нутро кафе. Переступив порог, Сеня сразу уставился на стрелку компаса, а она, подлая, продолжала придерживаться выбранного ранее направления. Правда, в этот раз шип указывал не на бармена, переместившегося в другой угол, а прямо на стеллаж с бутылками. Ну, прямо не компас, а нос алкоголика какого-то!

– Похоже, Сеня, приборчик и впрямь бракованный, – разочаровано пробормотал эксперт. – Дело дрянь. С этой штукой мы Мерлина никогда не найдем.

Рабинович промолчал. Он задумчиво теребил нос, переводя взгляд со стрелки на стойку и наоборот. Ничего от этих тяжелых взглядов не менялось, и друзья уже начали терять терпение, но тут Сеня вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и бросился к стойке. Жомов с Поповым, не сговариваясь, решили, что их верный товарищ и соратник свихнулся, решив перебить все бутылки на стеллажах, и бросились его ловить. Однако этого не потребовалось. Рабинович, прежде чем его поймали, успел кликнуть бармена и потребовать с полки бутылку «Смирновки». Тщательно изучив ее, он протянул бутылку друзьям.

– Сами посмотрите, – потребовал он. – Водка не поддельная. А разве не аномалия, видеть продукцию такого качества в этой забегаловке?

Жомов, а затем и Попов повторили операцию Рабиновича со «Смирновской», и вынуждены были признать правоту кинолога. Причем по обоим пунктам. И водка была не поддельная, и быть ее в дешевой «Рюмочной» просто не могло. Получалась настоящая аномалия! Прибор Лориэля работал, вот только к Мерлину он ни на шаг ментов не приблизил. Да, сами посудите, сколько таких аномалий друзьям придется перебрать, прежде чем до Мерлина добраться смогут? Тысячу? Десять? Миллион?.. А если учесть, что трезвый с утра в субботу тесть Жомова также имеет полное право считаться аномалией, то число возможных стимуляторов действия компаса вырастает и вовсе до бесконечности! Иголку в стоге сена слепому и безрукому баянисту найти проще, чем ментам Мерлина в российских аномалиях.

Рабинович пригорюнился и, круто развернувшись, пошел из предательского кафе прочь. Попов тут же последовал за ним, и даже Жомов было поставил бутылку на стойку бара и устремился следом. А затем резко остановился, выполнил команду «кругом» и почти строевым шагом вернулся обратно.

– Так, значит, где ты эту водку взял? Она у нас по делу об убийстве проходит, – тыча в нос бармену бутылкой «Смирновской» грозно заявил он. – Ладно. По старой дружбе в участок тебя не поведу. Сами там отпечатки пальцев с пузыря снимем и разберемся.

Жомов так ласково хлопнул бармена огромной лапищей по плечу, что несчастный мужик едва не растянулся на полу, а Ваня развернулся и, довольный своей сообразительностью, поспешил догнать друзей. Бармену ничего другого не оставалось, как смотреть омоновцу вслед и беззвучно разевать рот, словно он был аквариумной рыбкой, оказавшейся в переполненной пепельнице. А что еще в такой ситуации сделаешь?!

Сеня тем временем ушел далеко вперед, почему-то двигаясь в сторону, совершенно противоположную собственному дому, и даже настойчивые увещевания Мурзика не могли свернуть его с выбранного пути. Поначалу Жомов с Поповым думали, что у их друга есть какая-то определенная цель, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы разувериться в этом. Глаза у Сени были пустыми, рот скривился точно так, как это бывало в детстве, когда мать в наказание за плохой поступок запрещала ему играть с любимой милицейской фуражкой, а кончик носа безвольно обвис, делая порядочного еврея похожим на какого-то сибирского клеста.