Игорь Минаков - Можно, я попробую еще раз?!

Взглянув на несметные полки, окружавшие холм, Аэлт холодно отчеканил:

— Полумерами здесь не ограничишься, если уж нам суждено остановить войну, будем применять сильнодействующие средства.

— Я бы сформулировал еще конкретнее, — непосредственный Зар аж расхохотался, — почему, чтобы добиться своей цели, мы все время вынуждены совершать добрые дела?!

— Вегетарианцам не место в моей армии! У них отсутствует инстинкт убийцы!

— Доклад не по уставу снижает общую боеспособность!

— Десять суток гауптвахты каждому, кто неспособен полностью выговорить должность старшего по званию!

— Как может хорошо воевать боец, не умеющий правильно отдать честь?!

— Чем злее солдат на своего командира, тем яростнее бьет он наших врагов!

Как становилось понятно еще на дальних подступах к генеральскому шатру, подготовка к великому походу шла полным ходом.

Генерал сидел на потрепанном походном барабане и в нетерпении отстукивал по нему маршевый ритм. Перед ним, вытянувшись во фрунт, стояли верные сподвижники, получавшие форменный (едва ли не фирменный) разнос, но не перестававшие преданно есть глазами начальство. Каждая следующая фраза генерала делала их осанку еще более прямой, грудь — шире, а взгляд — влюбленнее.

Как мы уже выяснили, он относился к тем людям, для которых жизнь будто вывесила невидимые указатели, куда идти и что делать в каждом случае. Десять ковриков, постеленных у дверей, могли задержать его приход на полчаса, так как он тщательно вытирал ноги о каждый из них. Но появлялся бы он неизменно вовремя, поскольку всегда выходил заблаговременно.

Однако Аэлт уже вывел золотое правило обращения с подобными субъектами: ни в коем случае нельзя требовать нарушить или даже ставить под сомнение ни мельчайшей детали из имеющегося у них набора убеждений, догм и запретов. А вот вводить новые…

Аэлта, представившегося доверенным советником знаменитого воителя (интендант, приведший его, шепнул о проверенных источниках, подтверждающих информацию) и путешествующего инкогнито с целью написания трактата о великих военачальниках и их свершениях, допустили к генералу ровно на три минуты, чтобы поделиться методами воинского искусства, принятыми у него на родине, — генерал, как всякий образованный человек, полагал необходимым быть в курсе современных веяний. Три минуты он считал достаточным для этого сроком.

Времени терять было нельзя, и, оставшись наедине с генералом, если не считать десятка телохранителей, будто наглядно представлявших выставку новейших вооружений, Аэлт с жаром принялся проповедовать:

— Подумайте сами, как можно планировать наобум, не предусмотрев все возможные факторы? Ведь при попутном ветре стрелы летят дальше, а в дождь точность лучников снижается, равно как и скорость лобового удара конницы, — так что вам обязательно нужен достоверный прогноз погоды — значит, следует организовать соответствующий отдел. Кстати, есть очень достойный человек — ваш интендант, он уже отличился на строительстве, пора бы направить его на повышение. (Уж если он и здесь сумеет взятки получать за благоприятные предсказания…)

Если не знать особенностей местности, то пропустишь в тыл неприятеля по тайной тропке, не воспользуешься плодородными равнинами для уставших лошадей, а бывает, и населенный пункт не заметишь, — армии необходима географическая служба.

Нужно знать слабые стороны укреплений и крепостей, характер и привычки вражеских командиров, особенности всех типов оружия неприятельской армии, боевые построения и тактические уловки — в общем, работы непочатый край.

Глаза генерала светились счастливым светом познавшего истину фанатика.

Наступала самая ответственная фаза, так как до этого все предложения, пусть несколько избыточные, трудоемкие и сложно осуществимые, были вполне разумны. Сейчас требовалось усложнить ситуацию до абсурда, нагромоздить такой ворох запутанных правил, инструкций и данных, вроде бы жизненно необходимых для принятия решения, чтобы генерал впал в полный ступор, не успевая обработать имеющуюся информацию, так как новые знания и факты погребали бы его под собой, и чем больше заводил бы он себе помощников, тем вернее пошел бы процесс, горной лавиной сметающий остатки здравого смысла.