Александр Никишин: Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Первый её муж с женским именем Валя тот еще козёл оказался. Был директором «ВАМ-банка», название которого расшифровывалось, как «Валентин Анатольевич Мундров», спонсировал конкурсы красоты, разные «мисс грудь», «мисс ноги», «мисс попа». Возвращался глубоко ночью, усталый и разбитый. Валился в кровать, засыпая на ходу. Наташка верила: много работы, кризис, высокая конкуренция на рынке банковских услуг. Индексы Доу Джонса и Насдага то взлетают, то падают, по телевизору об этом всегда говорят, ты же смотришь телевизор. Это он ей впаривал. Ты пойми, говорил Наташке муж, за ними — глаз да глаз, день и ночь надо следить за индексами, очей не смыкая, через специальную банковскую аппаратуру. Не уследишь, пиши пропало, упадут и не поднимешь. Я — без штанов, ты — без мужа и достатка, к которому Наташка, если честно, быстро привыкла и уже не представляла, как это — «стрелять» пять тысяч до получки.

Да и что такое получка, просто забыла. Муж раз в квартал выдавал толстую пачку денег со словами: скажешь, когда будут кончаться. Она клала их в шкаф и брала столько, сколько ей было надо — на одежду, косметику и еду.

Так бы всё и шло дальше, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Скорее всего, Наташка родила бы ребенка от мужика с женским именем Валя, а, состарившись, смирилась бы со своей ролью одинокой женщины при муже, если бы не красавица-подружка Зинка-разведёнка из 8-го подъезда. Встретились они случайно в модном ресторане «Сохо» напротив Киевского вокзала через Москва-реку, возле которого Наташка, нагруженная сумками от «Фигуччи» и «Револьдино», припарковала свой двухдверный джип-милягу по имени «Вранглер», чтобы выпить свежевыжатого, модного в том сезоне брюквенного соку и съесть диетическую котлетку из эспарагоса и топинамбура.

Подружка, бросившая двенадцатого (или сто двенадцатого) мужа и обедавшая в «Сохо» с очередным любовником из женатых и состоятельных, открыла этой наивной дуре её глаза и на большой мир, и заодно — на её муженька. На вопрос: как ты терпишь его ночные приходы, Наташка ответила искренне: Зиночка, ты что! Как это «терпишь»? У Вали так много работы, ведь индекс Дон Джонса то поднимается, то падает! А ещё этот, Нас чего-то там, Даг или Дог.

Ну, Зинка ей все и объяснила. Что поднимается индекс у её Валентина на блядей, а на жену падает, если уже и вообще не упал, раз она такая доверчивая дура-дурища, что во все сказки верит. Дура, говорила Зинка, которая отлично знала всю специфику жизни женатых и состоятельных, какие ночные переговоры, какие Дон Джонсы, встречи с партнерами до пяти утра, открой глаза, дитя природы! О кобелизме твоего дона-мужа легенды ходят по Москве, а ты ничего не знаешь и не хочешь знать! Я тебе могу назвать имена по меньшей мере двадцати девчонок, которые переспали с ним только за последние полтора месяца! Да весь конкурс красоты «Мисс грудь». Который он спонсировал!

Милая, — говорила она Наташке, жалея её, — над тобой вся Москва потешается, святая ты простота!

«Sancta simplicitas», — зачем-то перевела Наташка, вспомнив лекции по латыни. В ту же ночь, как обычно уложив уставшего муженька одного в кабинете, не веря в инсинуации Зинки и считая слова подружки элементарным наговором, продиктованным завистью к её обеспеченной жизни, полезла в карманы Валиного пиджака и нашла распечатку его расходов по кредитной карте: через день он снимал номера в пятизвездочной «Пенте» на Олимпийском проспекте; туда же, судя по распечаткам, было принесено много бутылок шампанского, презервативов, тонны деликатесов и сладостей. И зачем-то гигиенических прокладок.

Зачем ему гигиенические прокладки, ломала голову эта дурища, но тут её сознание прояснялось и она поняла, что номера её Валя снимал не для работы. И, поняв это, плакать почему-то не стала и не кинулась будить мужа. Утром приготовила завтрак, накрыла на стол, села с ним рядом и спросила его, спешащего на службу: во сколько ты будешь дома, милый? Когда услышала, что под утро, так как очень много работы из-за индекса Динь-Дона, который опять, гад, падает, впервые прямо взглянула в его наглые глаза и всё поняла. А когда поняла, в один из них и двинула кулаком, сделав муженька навсегда кривым.

Прогнав его на улицу, выбросила в окно и все его пожитки. Неделю рыдала, жалея себя и кляня по-женски свою судьбу. На телефонные звонки подруг и стук мужа в квартирную дверь не отвечала. Все решили, что это такой способ самоубийства и оставили Наташу в покое. Хочет уйти из жизни и это её выбор. Однако, через неделю она вышла из добровольного заточения, похудевшая и повзрослевшая лет на десять.