Евгений Прошкин: Наши фиолетовые братья

Он лихорадочно расстегнул кобуру и вынул пистолет. Оружие выпало из дрожащих рук, а когда Борисов поднял его и попытался снять с предохранителя, выпало еще раз. Мастер схватил свою единственную надежду обеими руками и прижал к груди. Теперь пистолет не пытался бросить хозяина на произвол судьбы, но стрелять из такого положения было бы неразумно. Разве что с целью самоубийства, однако «интеллект-ганы» знали своих хозяев и не могли причинить им вреда. В отличие от армейских моделей, гражданское оружие конструировалось с существенными ограничениями.

«Нельзя оставаться подолгу на одном месте!» — пришла тревожная мысль. Мастер поднялся на дрожащие ноги и нетвердым шагом побрел вперед. Дороги он не разбирал, поскольку страх перед неведомой угрозой толкал его в спину не хуже того странного ветра в «янтарном» лесу. Борисов быстро выбивался из сил, но стоило ему остановиться, как его охватывал безотчетный ужас. Побороть такого грозного противника мастер был не в состоянии. Даже вновь столкнуться с чужаком казалось более предпочтительно, чем одолевать это наваждение. Борисов падал от усталости, снова вставал, шел вперед и снова падал. Когда силы окончательно покинули его изможденное тело, деревья неожиданно расступились, и мастер рухнул на мелкий горячий песок.

Несколько минут он лежал в полузабытьи, но потом все же открыл глаза и застонал. Нет, не от боли в натруженных мышцах и не от голода или жажды. Просто песок, на котором лежал мастер разведки, простирался до самого горизонта, а еще он был подозрительно непохож на обычный кремниевый прах камней и гор.

Борисов, окончательно махнув рукой на здоровье, слизнул с губ несколько песчинок, попробовал их разжевать и сначала заплакал, но затем сел на колени и расхохотался. Он вдруг понял главное.

Даже если бы не сбежал «Кореец», улететь с этой планеты Борисов не смог бы никогда. Она была откровенной, но непреодолимо притягательной ловушкой.

Мастер мечтательно взглянул в пустынную даль и медленно пересыпал из ладони в ладонь крупинки странного песка. Сквозь его пальцы, приятно шурша, просыпалась примерно полугодовая зарплата мастера разведки. Если, конечно, продать эту пригоршню золотишка на черном рынке...

Матвей вернулся лишь через сутки. Дарья все это время не сомкнула глаз. Фантазия рисовала ей самые невероятные картины, начиная от банального рукопашного боя Моти с неким инопланетным монстром и заканчивая превращением напарника в студенистую массу после того, как он слился в экстазе с пришелицей, этакой внеземной Матой Хари, которая пыталась выведать у доверчивого землянина главную военную тайну ОВКС древним, но надежным способом. О силе беспокойства Дарьи наиболее красноречиво свидетельствовал тот факт, что встретились напарники в шлюзовом отсеке. Раньше никто никого не провожал и не встречал. Ни с цветами, ни вообще.

— Тебя не было видно, — тщетно пытаясь скрыть волнение, заявила Дарья. — И датчики молчали. Ты выходил на поверхность или нет?

— Как тебе сказать... — едва ворочая языком, ответил Матвей. — Я был или не бы-ы-ыл, в далекой Галактике-е-е...

Промурлыкав строчку из некогда популярной песни, он икнул и уселся прямо посреди отсека.

— Ты нажрался? — изумилась Дарья. — Когда успел? С кем?!

— Ромашки спря-атали-ись... — опять запел Матвей, на этот раз что-то совсем архаическое! — Поникли... чего там у них поникло?

— Прекрати!

— Даша... — Матвей зажмурился и помотал головой. — Даша... я... это было... Даша! Мы с тобой... — Он фыркнул и уронил голову на грудь.

— Шесть промилле, не меньше, — на глаз определила Дарья содержание этанола в Мотиной крови. — Где ты взял спиртное?

— М-м-м, — произнес Матвей и завалился набок.

— Это я вижу. — Дарья понимающе кивнула. — И как прикажешь с тобой поступить?

— Тазик, — едва слышно прошептал Матвей.

— А может, еще рюмочку?

— М-м-м! — возмутился Мотя. — Совесть... имей...

— Совесть?! — Напарница замысловато выгнула тонкие брови и холодно улыбнулась. — Ты еще смеешь говорить о совести? А ну отвечай, где был!

Схватив Матвея за воротник, она подтащила его к ближайшей стене и с трудом усадила на низкую лавку.

— Наверху... — временно выплывая из пучины беспамятства, сказал тот.

— С неопознанными организмами выпивал? Гони мою тысячу!

— Тысячу?! — От возмущения Матвей не то чтобы протрезвел, но как-то слегка взбодрился. — Три! С тебя, дорогая.

— Я тебе не «дорогая», — раздраженно произнесла Дарья.