Александр Прозоров: Трезубец Нептуна

Серый, холодный, пыльный, испещренный кратерами и присыпанный камнями валун медленно плыл, в вакууме, лениво кружась вокруг ничем не примечательной желтой звезды. Был он неотличим от болтающихся в безмолвном космосе валунов всевозможных форм и размеров.

Правда, этому астероиду космос безмолвным не казался. Пространство доносило до него потрескивание электромагнитных разрядов, надсадный гул гравитационных волн, запах внепространственных излучений и нежный, сладкий вкус света.

Аппетитный свет звезды, казавшейся на таком расстоянии не больше блюдца, валун впитывал всей своей поверхностью, блаженно подставляя под лучи то один, то другой бок, но ни на миг не ослабляя внимания..

Время от времени вблизи появлялись другие обитатели вселенной — газовые, металлические, ледяные, каменные; большие и маленькие, горячие и холодные. Каждого из «гостей» валун тщательно обслушивал, обнюхивал, осматривал и отпускал с миром. Время от времени оказывалось, что орбита «гостя» пересекается с орбитой астероида. Тогда сквозь один из множества камней, беспорядочно валяющихся на поверхности, прорывался узкий поток жесткого излучения, отмеренный точно и экономно, ровно настолько, сколько нужно, чтобы столкнуть нежелательного пришельца с его курса. Валун тщательно оберегал свою изрытую, обезображенную поверхность.

Он ждал.

В недрах валуна имелись часы, способные отсчитывать и наносекунды, и тысячелетия, но он все равно не знал, что такое время; возможно, он летал годы, а может, сотни или тысячи лет. Возможно — миллионы. Это не имело ни смысла, ни значения. Он впитывал лучи света, усваивал, переваривал, накапливал. Он берег себя, Он вслушивался в пространство.

И ждал.

Вначале донесся запах из подпространства — вот-вот должен был появиться «гость». Валун затаился, прекратив все процессы, без которых можно обойтись хотя бы короткое время. Тяжело загудели гравитационные поля, сминаемые быстрым, но небольшим объектом, чуткие локаторы насторожились и поймали легкий треск. Тихий треск электромагнитных волн, шуршание тока в проводках, простуженное дыхание двигателя.

Валун не испытал никакой радости. Он не знал, что такое эмоции. Просто короткие электрические разряды хлестнули по пластиковым тягам, те сократились и выбросили из четырех шахт четыре темных сигарообразных предмета. И все. Сигары безмолвно разлетались в разные стороны, не подавая никаких признаков жизни. Зачем выдавать, откуда они взялись? Нет, наоборот: валун отключил все системы дальнего обнаружения, все схемы, способные излучить хоть какую-то энергию, и даже слушал только электромагнитный диапазон. И снова ждал. Но с этого мгновения время обрело для него смысл. Время пошло.

Медленно разлетающиеся в стороны сигары были не черными, как казалось, пока они прятались в недрах арсеналов. Не черными, не угольными и, пожалуй, даже не темными. Они были никакими: их покрытие поглощало все виды излучений. Хотя они и не могли скрыть своей массы, все остальное сигары старались затаить изо всех сил. Каждая знала свою задачу и принюхивалась к гравитационному следу.

Прошло сорок секунд.

Двести километров безмолвного полета остались позади, и в четырех случайно выбранных точках одновременно включились ионные двигатели. Сигары оперлись на иглы уносящейся в бесконечность плазмы и рванулись вперед.

— Капитан, ответьте центральному посту!

— Капитан Торсон слушает. - Седой, гладко выбритый, поджарый мужчина, сидящий за пультом, оторвался от книги и повернул голову к центральному монитору.

— Старшина Милош. Капитан, у нас компьютер бредит: видит четыре математические точки массой по полторы тонны. Все четыре идут к нам.

— Что значит — математические точки?

— Масса есть, а объема нет.

— Бред! — Торсон поколебался секунду, а затем приказал: — Дайте напряжение на локаторы.

— Есть, напряжение на локаторы. - Селектор немного пошуршал. - Все равно бред — четыре конуса пренебрежительно малой плотности.

Капитан патрульного крейсера «Гремящий» Генри Торсон отлично знал, что в этом районе никакой опасности для корабля быть не может, но он весьма не любил ничего странного и непонятного. Поэтому капитан закрыл детектив, одернул форменную куртку, перекинул тумблер селектора в положение общекорабельной трансляции и тихо, мрачно скомандовал: