Р. Лафферти - Девятьсот бабушек

Дисмас, найденные скелеты шауенов количеством сто одна штука, — это не девяносто шесть детей (восемьдесят шесть из которых четырехлетки), три подростка и двое взрослых. Это останки десяти детей, восьмидесяти шести взрослых, двух мутантов-зомби и троих стариков.

Попробуем зайти с фланга. Несколько лет назад один биолог ради забавы исследовал зависимость продолжительности жизни от частоты сердцебиения. Он обнаружил, что все млекопитающие проживают примерно одинаковое количество ударов сердца, то есть у долгоживущих видов сердце бьется медленнее. И только один вид, а именно человек, живет в четыре-пять раз дольше, чем должен, если считать по сердцебиению. Не помню, пришел ли тот биолог к выводу, что человек — случайный вид, живущий в долг. Но лично я думаю именно так. К слову, тот биолог увлекался научной фантастикой, поэтому его выводы не восприняли всерьез.

С другой стороны, еще задолго до Фрейда проводились исследования ложного полового созревания — внезапного острого любопытства и активности, проявляющихся в возрасте четырех лет и потом снова исчезающих лет на десять. Не раз делалось предположение, что у наших предков истинное половое созревание наступало именно в раннем возрасте.

— Минден, никакой вид не может сколько-нибудь заметно измениться меньше, чем за пятьдесят тысяч лет.

— Может, Дисмас. Достаточно от трех до девяти месяцев — в зависимости от вектора движения… а, вот и наши возвращаются! Ну, зомби, удалось вам утешить Джинни? Куда путь держите?

Агарь Дисмас и Дал Минден неторопливо спускались с горы Дулена.

— Мы должны принести Джинни четыреста семьдесят три буханки хлеба и четыреста семьдесят три банки орехового масла, — взволнованно ответила Агарь.

— Она велела купить хлеб «Криспи-красти», — добавил Дал Минден. — Джинни говорит, в таком хлебе шестнадцать ломтей, поэтому из одной буханки и банки арахисового масла выйдет восемь сэндвичей. В итоге получится четыре лишних сэндвича, и Джинни разрешила нам забрать их себе в качестве оплаты за работу. Она просидит в пещере тысячу двести шестьдесят дней. Говорит, именно столько нужно, чтобы дело завершилось успешно и никто ей не помешал. Мне кажется, в душе она нумеролог. На хлеб и масло нам потребуется больше четырехсот долларов, столько мы с Агарь еще не накопили. Но Джинни требует, чтобы задание было выполнено, даже если придется украсть деньги. Она велела сделать все быстро.

— Вон опять идут эти фанатики, — сказал доктор Дисмас. — Придется пристрелить одного из них, если снова сунутся.

— На этот раз они идут не сюда, — объяснила Агарь. — Они идут обыскивать гору Дулена. Они догадываются, что все произойдет именно там. Но вряд ли они убьют Джинни, потому что не знают, кто она на самом деле. Они и в первый раз не поняли; не догадались, что в ней кроется, возможно, самая большая опасность на свете. Мы надеемся, что они убьют меня. Решат, что дело сделано, и угомонятся. Они найдут меня там, где, по их мнению, должна находиться женщина с роковым семенем, и это собьет их с толка. Ладно, мы пойдем, надо спешить, а то Джинни разозлится.

— Вид нельзя считать устоявшимся, если он существует менее десяти миллионов лет, — продолжил доктор Минден. — Кое-кто считает до сих пор, что эволюция необратима. Чепуха! Я лично изучал семь видов свиней, которых смыло с дороги эволюции прежде, чем они выдержали испытание временем. Человеческая раса молода и, как следствие, нестабильна. Большинство видов не выживает, а мы прошли лишь десятую часть пути. Даже выжившие виды не раз прерывали движение вперед и откатывались на время назад, прежде чем становились стабильными. Мы можем развернуться в любое время.

— Развернуться — куда?

— Туда, откуда мы родом, где наш рост по-прежнему около одного метра, а мы сами — крупноголовые, не использующие орудий воющие обезьяны, чья продолжительность жизни в пять раз меньше, чем сейчас.

— Минден, откаты в эволюции — как космические катастрофы. Они происходят с промежутками в несколько тысяч лет. К тому времени, когда это случится, нас с тобой это уже не будет волновать.

— Нет, Дисмас, это может случиться в любой момент — в результате единичного аномального оплодотворения. А потом это станет нормой благодаря процессу мутационного торможения. Реверсия уничтожит прежнюю нормальность. Мы уже знаем, как это работает.

Казалось, сами камни вскрикнули, как безумные грачи, и кусты залаяли, как койоты! Пронзительный вой, вздыбливающий траву, ликующий смех, похожий на визжание пилы, — и вот она снова здесь, Джинни, самая громкая девочка на свете.