Виктор Баженов - Дело «Тридевятый синдикат»

Марьюшка вздохнула. Жаль, её в посаде не было в те бурные дни. Хоть одним глазком увидеть бы этого папу! Таинственная личность. О чародействе его могучем в народе легенды ходят. Даже отец Митрофаний в своих проповедях боится папу трогать. Все очевидцы в один голос твердят: крест на груди у него поболе, чем у батюшки их прихода. А уж сколько кочевряжился-то святой отец, прежде чем её окрестить согласился. Марьюшка потрогала сквозь тонкое полотно крохотный серебряный крестик, уютно расположившийся в ложбинке меж юных упругих грудей. «Господь не простит! Колдовством балуется! Чародейством!» Спасибо царю-батюшке… Марья-искусница тихонько засмеялась, вспомнив эту сцену. Трое суток два батюшки бражничали, а на четвёртые тот, который царь, запретил похмелять того, который поп, пока последний обряд по всем правилам не совершит. А потом святой отец и сам удивлялся. Ни громы небесные не поразили, ни болезнь чёрная не коснулась чародейки. Принял Марьюшку крест.

— Тогда вот что, — решительно проговорила девица, отряхнув воспоминания, — раз друзей нельзя, то покажи-ка ты мне ворога нашего, Кощея Бессмертного.

— Не могу, — вздохнуло зеркальце, — мне на то специальное распоряжение поступило.

— От кого?

— От кого, от кого! Кто мне может распоряжения давать?

— Да ну тебя, — обиделась Марьюшка, — то нельзя, это не могу. Что ты вообще можешь? Папу показать можешь?

— Скажешь тоже! Папа в тридевятом. Туда только Кощей пробиться мог, когда в силе был. Яга, в принципе, тоже может…

— Короче, ни фига ты не можешь! — вынесла свой приговор Марьюшка, заталкивая зеркальце обратно под подушку. — Будем делать оргвыводы.

Соскочив с постели, девушка подбежала к малоприметной двери в углу спальни, сунув голову внутрь, пошуршала там и, удовлетворённо вздохнув, выудила из чуланчика метлу.

— Прости, господи, душу грешную, заблудшую. — Марьюшка неумело перекрестилась, оседлала метлу и, сделав лихой вираж, вылетела в распахнувшееся перед ней окошко.

Илья небрежно щёлкал по кнопке мышки, с неподдельным интересом наблюдая за мелькающими на экране картинками. Тренькнул телефон. Капитан с досадой посмотрел на трубку.

— Заткнись, — приказал он ей. Трубка не послушалась. Вздохнув, Илья сдёрнул её с рычага. — Что, Юрьич, неймётся? А вот кукиш тебе с маслом… — злорадно пропел он, мельком взглянув на номер, высветившийся на телефоне.

— Продолжай, продолжай. Я слушаю.

— Э-э-э… виноват, товарищ полковник! Обознался. Исправлюсь. Отработаю. Не подведу!

— Нашёл кому мозги компостировать, — добродушно хрюкнул в телефоне голос Ухтомского. — А то я не знаю, что у тебя аппарат с определителем. Чем занимаешься?

— Работаю, товарищ полковник. В поте лица своего, можно сказать, — сообщил Илья, продолжая щёлкать мышкой. На мониторе в такт щелчкам возникали и исчезали фигурки обнажённых девиц.

— А конкретнее?

— Ориентировки листаю.

— Не заливайте, господин поручик. Чтоб Ржевский накануне отпуска листал ориентировки?

— Истинный крест! — не моргнув глазом соврал капитан.

— Он на тебе? — поинтересовался полковник.

— На мне. — Илья на всякий случай пощупал цепочку на шее, вздохнул и открыл окно с рабочими файлами. — Работаю, — теперь уже с чистой совестью доложил он и не удержал тяжёлого вздоха. В трубке засмеялись:

— На рыбалку едешь?

— Не на чем, — последовал не очень вежливый ответ. Капитан с самого начала разговора понял, чего от него ждёт высокое начальство.

— А у меня ещё джип не обновлён, — довольно прозрачно намекнул полковник.

— Что? На джипе в Лукоморье?!! Ни за какие коврижки!

— Не пугайся. Нашли местечко поближе. Сашок уже неделю туда мотается. Прикармливает.

Илья облегчённо вздохнул. Два последних отпуска были безнадёжно испорчены этими двумя неофитами, слепо уверовавшими в чудеса тридевятого царства. Причём оба решили, что пропуском туда является оглушающая доза алкоголя. Пресловутая заимка в таёжной глуши, на самой окраине Рамодановского края, стала их постоянной базой для неумеренных возлияний в ожидании чуда. Чуда не происходило. Однако пыл сослуживцев не угасал. Они верили!

— Одно условие. Сухой закон. Символическая рюмка под уху, и все! Иначе не согласен.

— Добро. Завтра в семь ноль-ноль к управлению. Как штык. Кожевников везёт туда. Ты обратно.

— Тьфу! — Илья, не дождавшись коротких гудков, шваркнул трубку на аппарат. Он уже понял, что и этот отпуск проведёт в обществе в стельку пьяных сослуживцев, которые, назюзюкавшись, будут требовать от него раскрыть им секрет перехода в «мир иной». К концу отпуска у него, как правило, возникало желание на полном серьёзе туда их и отправить, ибо сам Илья к зеленому змию резко охладел. Сытый голодного не понимает, трезвый пьяного не уважает.