Виктор Баженов - Дело «Тридевятый синдикат»

— Киса!

Прошмыгнув между ног не ожидавшего такого финта ратника Никиты Авдеевича, юный пострел рванул к котёнку. Нубиец упал ничком, пытаясь сдержать взбесившуюся мамашу. Цепь лопнула. Толпа ахнула. Однако есть Бог на небе. Спасение пришло сразу с трёх сторон. Все произошло молниеносно. Вожак каравана выудил из воздуха трёхгодовалого карапуза вместе с его «кисой», рвущейся из слабых детских рук, и высоко вздёрнул обоих вверх, нежно обвив хоботом. Пасть озверевшей мамаши «кисы» щёлкнула чуть ниже и вылетела из суставов от разудалого «Ийя!!!». Илья вместе с рюкзаком приземлился на её хребет и откатился в сторону, дабы не попасть под «копыта» каравана. С другой стороны с не менее энергичным возгласом мамаша карапуза вырубила слона. Жалобно пискнув, последний едва успел стряхнуть малышей на руки подоспевшего папаши ребёнка и грузно осел на мостовую. Караван встал.

Свидетелем этого инцидента были не только жители славного города Кощеевки, но и кое-кто из его руководителей. Царь-батюшка, только что вернувшийся с экстренного заседания синдиката, торопливо сползал с мирового судьи, чтобы лично разобраться на месте, кто прав, кто виноват. Горынычу разбираться было не нужно. Шесть глаз дракона прекрасно всё рассмотрели с высоты его длинных шей.

— Какая баба, — выпучила глаза Левая.

— Какая женщина! — ахнула Правая.

— Только на Руси такие водятся. — Левая тряслась от удивления.

— Стих! — громогласно объявила Центральная. Судя по всему, её посетила муза. Закатив глаза к небу, нараспев, с подвываниями, как и положено настоящему поэту, судья с чувством продекламировал:

Народ взвыл от восторга. Илья и мамаша, отвоевавшая своё чадо у огромного африканского элефантуса, моментально были возведены в ранг национальных героев.

— Качать их!

Капитан, так и не успевший скинуть рюкзак, взмыл в воздух. Вернуться обратно на грешную землю ему не дал Горыныч.

— Папа!!! — взвыл он всеми тремя головами, рванул вперёд и поймал отца-основателя на лету. Правая голова держала его за правую руку, Левая — за левую, а Центральная вцепилась в рюкзак. Распятый Илья висел над головами довольных этим бесплатным шоу жителей Кощеевки. В воздухе летали шапки, счастливая мамаша и первые капли дождя. Явление «папы» народу состоялось.

Ажиотаж, связанный с прибытием «папы» и каравана в Нью-Посад, был столь велик, что появление в городе ещё одной выдающейся личности прошло абсолютно незаметно. Тем более что личность эта не любила рекламу и помпезные встречи. Они, как правило, плохо кончались для её боков, спины и того места, которое располагалось чуть пониже. Плавно опустившись на крышу замка, Багдадский вор деловито скатал подмокший ковёр-самолёт и нырнул в чердачное окно. Здесь было сухо. Решив, что лучше места не найти, он перекинул свой корабль через пыльную деревянную балку и раскатал его для просушки. Удовлетворённо хмыкнул, почесал затылок, сдвинув тюбетейку на лоб и двинулся дальше. Покинув чердак, Багдадский вор шустро проскочил ряд узких коридоров и каменных лестниц, затормозив лишь у бойницы, из которой торчали портки зелёного сукна, облачённые в красные сафьяновые сапоги. Всё остальное было снаружи.

— По велению царя-батюшки, Ивана, вдовьего сына, объявить на Руси праздник всенародный в честь возвращения отца-основателя государства нашего — папы! — кричал глашатай в медный рупор. — Народные гулянья начать немедля и закончить не ранее чем завтра по заре вечерней. Всем кабатчикам и трактирщикам отпускать люду русскому эликсиру в счёт казны царской…

Последние слова глашатая утонули в восторженном рёве бурлившей внизу толпы. Дальше продолжать не имело смысла, ибо этот рёв стал удаляться от дворцовых стен. Народ спешил выполнить повеление царя-батюшки и стремительно рассасывался по ближайшим слюнтяйкам. Глашатай втянул своё тело обратно и только тут почувствовал неладное. Опустив глаза, он обнаружил на себе просторные, не первой свежести шаровары с заплатками на коленях и красные чувяки с загнутыми мысами.

Чебурашка, затаив дыхание, нажал на клавишу с цифрой два:

— А если так, доходов вдвое больше будет?

— Ну как тебе сказать? — почесал затылок Илья.

— Куркулятор, — нежно прошептал министр финансов.