Сергей Ковалев - Заклинание сорок пятого калибра

— Теневая кровь? — подалась вперед Женька. — Что это значит?

— То, что он не человек.

— Хочешь сказать, линуксойд?

— Кто?

— Ладно, проехали. Так что это за теневая кровь?

— О… Ну я же говорю, сначала надо пояснить, что такое Тень. Слушай, ты точно не хочешь чаю?

— Нет, а вот от коктейля не откажусь.

— Маленькая еще!

— Не настолько, — отрезала наглая девчонка, завладев моими припасами и делая себе джин-тоник. — Если нам дальше работать вместе, относись ко мне как к равной.

— Ну твои проблемы, — вздохнул я. — Не мне кидать в тебя камень… Так о чем мы? А! Как ты знаешь, при малейшем освещении у всех видимых предметов появляется тень. Но далеко не все знают, что эта физическая тень порождает тень, так сказать, метафизическую, или Тень с большой буквы. Тень — полноценный мир, но зависящий от нашего. Впрочем, тот мир, который мы привыкли считать единственным реальным, тоже зависит от Тени. Если спилить дерево в нашем мире, то исчезнет его тень. Если в мире Тени воздействовать на тень этого дерева… впрочем, вот это как раз сложно и доступно только сильным магам. Наши миры взаимно проникают и влияют друг на друга. У всего существующего в этом мире есть свое воплощение в мире Тени. Теневое зрение позволяет видеть это воплощение.

— Я своим зрением не могу видеть Тень? Да?

— Не можешь, — кивнул я. — Зато ты можешь видеть истинный облик существ и явлений. Исходный, свободный от примесей. Но теневые облики от тебя скрыты. Ты увидела, извини, кривые ноги Алекса, но не увидела его теневой облик. И мое лицо показалось тебе только лишь странным. Теневой облик… мм… как бы это объяснить? Он еще сильнее искажен но сравнению с истинным. Как тень выглядит сильно искаженным отражением предмета. Но это искажение не произвольное — оно раскрывает внутреннюю суть. Хотя, понять, что именно видишь, бывает довольно сложно.

— Но ведь жопо… чжупа… свинодракона-то вашего я вижу!

— Потому что это его истинный вид. В Тени он, впрочем, выглядит почти так же. Животные имеют тот же вид в Тени, что и в нашем мире. Они ведь не умеют скрывать свою истинную суть.

— Значит, теневое зрение все-таки круче! — заключила Женька и закручинилась. Паштет ободряюще мявкнул и начал тереться мордой о ее щеку. — Это несправедливо!

— Вот, блин! — расстроился и я. — А ты представь, сколько на свете людей не имеют ни теневого, ни истинного зрения! Им-то каково?!

— Да уж! — согласилась Женька, делая еще по коктейлю. — Кошмар!

— Нет, ты не представляешь! — погрозил я ей пальцем, — Вот я это знаю точно. А еще хуже, когда обретаешь теневое зрение неожиданно! Сначала мозг вообще заклинивает. На своей шкуре испытал. И вот что я думаю: хорошо, что у большинства людей «стекло» «пыльное». Не так уж и здорово видеть этот мир таким, какой он есть на самом деле.

— Погоди, погоди, — уцепилась за мои слова девчонка. — Так теневому зрению можно научиться?

— Научиться можно, конечно, но при очень сильном везении. Почти невероятном. А вообще, маги давно придумали амулеты, позволяющие людям без теневой крови видеть Тень.

— Серьезно? — У девчонки загорелись глаза. — А мне можно достать такой амулет?

— Надо поговорить с Ивором. Это быстро не делается… Слушай, давай-ка спать, а? Уже два часа ночи, а нам завтра предстоит тяжелый день!

— Почему?

— Потому, сестренка, что мы на двоих выпили почти литр джина.

Я знал это обманчиво легкое состояние, когда тело кажется невесомым и очень ловким, но почему-то за все цепляется и опрокидывает окружающие предметы. Будь я один, еще пара стаканчиков джин-тоника последовала бы обязательно, гарантированно отправив меня в нокаут без сновидений. Однако при Женьке мне было неловко напиваться.

«Ну хоть какая-то польза от нее есть!» — услышал я ворчание Хайши, перед тем как заснуть.

А потом как-то сразу настало утро.

Умные люди говорят: утро добрым не бывает. Особенно это справедливо, когда утро начинается с телефонного звонка. Хорошо еще, что я положил телефон на пол рядом с кроватью. Не из какой-то особой предусмотрительности, просто вчера, раздеваясь, я выронил его из кармана брюк и не рискнул наклониться, чтобы поднять. Зато сегодня мне не пришлось вставать и даже открывать глаза, чтобы нащупать мерзко пиликающий аппарат и прохрипеть:

— Фокс слушает.

— О-о-о, брат, — раздался в трубке отвратительно бодрый голос, — ты, что же это, еще спишь?

— Уже не сплю, — проворчал я. — Благодаря тебе.

Игоря Дэнбеева, в байкерских кругах больше известного под кличкой Хафиз, я знал еще с институтских времен. Точнее, со вторых моих институтских времен, когда я, вернувшись из армии и отчетливо осознав бесперспективность моего искусствоведческого образования, решил стать дипломированным управленцем. С Игорем, поступившим в университет после срочной службы, нас объединяло то, что оба мы были гораздо старше основной массы однокурсников и интересы у нас были куда более взрослые. Меня вчерашние школьники вообще видели только во время сессий — чтобы оплачивать второе высшее, мне приходилось работать больше, чем учиться. Игоря же они считали «тормозом». Такой вывод, сделанный с присущей юности безапелляционностью, был, конечно, ошибочным. Достаточно было задуматься, а как это «тормоз» умудряется гонять на литровом спортивном мотоцикле? И как получается, что у «тормоза» четвертый дан в кэмпо? Уже тогда Игорь имел право руководить школой и называться красивым словом «сэнсэй», но ему было плевать. Он предпочитал свободу. Любовь к свободе и мотоциклы объединяли нас: когда два человека ездят на байках, им всегда найдется, о чем поговорить.