Невольно я старался двигаться боком, спиной к спине Скифа. Он делал так же. Справа чернела совершенно гладкая, будто заполненная смолой бухта с вкраплениями отраженных звезд, слева угадывались развалины старинных домов. Их обитатели покинули насиженные места – никому не хотелось жить рядом с червоточиной. Сейчас она неактивна, но кто знает, что случится завтра?
По бухте проплыли лодки рыбаков, захлюпали весла, донеслась брань. Скиф сжал мое плечо, развернулся к скале и прошипел:
– Чшшш!
– Что?
– Там, – он указал за мою спину. – Кажется, я слышал звук.
За свою жизнь я повидал много странного, но даже у меня свело лопатки. Будто что-то темное, нездешнее притаилось за руинами и выжидает момент, чтобы напасть. Я медленно-медленно повернулся. Палец Скифа был направлен на хорошо сохранившийся дом с проваленной крышей. Пару секунд я смотрел туда, но мое внимание привлекло движение, смутный силуэт на скале, там вспыхнуло красноватое пламя. Я увидел лишь угасающую вспышку, словно черное чудовище приоткрыло веко, сверкнуло огненным глазом и снова уснуло.
Скиф опустил факел, освещая раскрошившийся бетон, и две наших тени, отпечатавшиеся на стенах развалин, затрепетали и вытянулись.
– Он того… ранен. Должна быть кровь.
Я сощурился, вглядываясь в крошево камней и выбоины, и покачал головой:
– Слишком темно. Давай обыщем развалины и уберемся отсюда. Место гиблое. Неприятно.
Скиф взял факел в другую руку и кивнул:
– Да, только вместе. Он был отличным воином.
Поиски ничего не дали, только разболелась голова – как обычно бывает вблизи гиблых мест. Скиф шумно поскребся, сплюнул себе под ноги и сказал с удовлетворением:
– Утонул! Туда ему и дорога, пусть его жрут рыбы. Теперь можно и поспать. А то устал я за сегодня.
Я скривился и, в сердцах пнув круглый камень, зашипел от боли. Как же мне хотелось заглянуть в твои глаза, Ким! Ты ведь жив. Ты где-то рядом и далеко не убежишь. Я найду тебя, клянусь. За все мне ответишь.
Впереди колыхался белый плащ Скифа, и от него к моим ногам тянулась черная тень. Я поспешил за ним, пообещав себе, что займусь поисками Кима завтра. Продыху местным не дам, пока они не найдут труп. Пусть на лодках берег прочесывают. Пока останутся сомнения, что убийца Елены жив, не будет мне покоя.
Осталось отыскать поселкового старосту, вселиться в гостевую комнату и проспать оставшиеся пять часов до рассвета.
* * *
Загрохотал металлический лист, закрывающий потайной лаз, и Ким погрузился в сырую черноту, поднес к лицу руку, пошевелил пальцами – ничего не видно. Открыты глаза или закрыты – без разницы.
Тело трясло то ли от холода, то ли сказывался стресс, одеревеневшие пальцы не слушались, и не удавалось расшнуровать промокшую рубашку. Чтобы не натолкнуться на стены, Ким выставил перед собой руки и принялся мерить шагами комнату. Под ногами зашуршала солома. Он нагнулся и нащупал грубую ткань. Присел, потянул ее на себя, сунул руки в солому – сухая! Он готов был рассмеяться от счастья. Вот так везение! Израненное, замерзшее тело жаждало тепла так сильно, что инстинкт самосохранения вытеснил из головы мысли.
Ким скинул намокшее тряпье, надел сухую рубашку, которую дала девушка, улегся на солому и замотался одеялом из мешковины.
Похоже, девушка с косичками тут либо иногда ночевала, либо кого-то ждала. Девочки верят в Парус, ходят его встречать – им эту байку рассказывают или родители, или старшие подруги. Странная девушка, видимо, тоже ждала, а причалило к ее берегу… В общем, беглый преступник, который сделал что-то ужасное.
Иначе не ринулся бы за ним с мечами весь Инкерман. И Герман – лучший друг…
По обыкновению прищуренные глаза широко распахнуты. В них полыхает ненависть, на скулах катаются желваки, бескровные губы дрожат. Обнаженный клинок обагрен закатным солнцем.
– Проклятый убийца! – шипит он, приближаясь на полусогнутых. – Палач! Зачем ты это сделал?
Пахнет кровью. Руки покрыты бурой коркой.
– Что случилось? – спрашивает Ким и с недоумением и начинает пятиться, нанизанный на взгляд Германа, словно на клинок.
– Это я у тебя должен спросить, – выдыхает он и замахивается. – Сдохни! Будь ты проклят, тварь!
Тело действует инстинктивно. Металл ударяет о металл. Минутный танец смерти – и Герман падает на дорогу, его меч отлетает в сторону. Недавний друг, а ныне – злейший враг, валится в траву и бормочет, не поднимая головы:
– Давай. Прикончи меня, как свою жену и дочь. Она ведь изменяла тебе со мной… Она…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу