Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)

– Чтобы закусить той самой собакой, – смеется Джек. Я киваю и, подхватив сумку, лезу через дыру в заборе. Только полный идиот попрется через главный выход, у которого толкутся мексикашки. Кому охота получить пинок или тычок в зубы от врагов, которые превосходят тебя числом? То-то же.

Дома я слоняюсь из комнаты в комнату и жую длинный мармеладный жгут, спертый из вазочки с конфетами, вместо того, чтобы обедать. В морозилке нет полуфабрикатов, а готовить самому – ломает, поэтому я жду, пока мамаша возьмет себя в руки и начнет варганить еду. Не сейчас, так к приходу папаши соберется.

Она лежит на диване в гостиной с мокрой тряпкой на лбу – конечно, лучший способ лечить мигрень – и щелкает пультом, перелистывая канал за каналом. Когда я прохожу между ней и телевизором в шестой раз шаркающей походкой, нога за ногу, мамаша наконец взрывается:

– Делать нечего? Шел бы ты…

За этой фразой обычно следует «и убрал свою комнату», или «подстриг траву перед крыльцом», или «в гараже прибрал», но сегодня привычный сценарий дает сбой.

– Шел бы ты и уроки толком выучил! Остолоп! Горе-выпускник!

Удар с неожиданной стороны. Я застываю на полушаге, как соляной столб, и верчу головой по сторонам. Так и есть. На тумбочке лежит табель общей успеваемости на фирменном школьном бланке. А я-то надеялся, что у меня есть в запасе хотя бы пара недель на то, чтобы исправить положение. Вялотекущий конец света, о котором толкуют ленты новостей и истерические любители сенсаций в блогах, временно отодвигается на второй план под давлением локального Апокалипсиса. Я переминаюсь с ноги на ногу и думаю, не пора ли ретироваться в свою комнату. Но не решаюсь.

Остается только мямлить и прятать глаза.

– Берти, ну что ты, тупее всех этих Гонсалесов, Фернандесов, Диасов и прочих амигосов? Ты же в начальной школе был в первой тройке! В начале списка! А теперь что? В университет как поступать собираешься?

Я молча рою ковер носком ботинка и виновато соплю. Нет, а что еще я могу сделать? Начать оправдываться? Мол, в начальной школе я сидел на первой парте, а мексов в классе было всего двое, вечно сзади, и рот раскрыть боялись? А потом привычный мир опрокинулся – так быстро, что мы только и знали, что сами рот открывать, как рыба на воздухе. И цеплялись хотя бы за мелочи, вроде привычки ходить в школу. Теперь нас от силы десять белых во всей параллели – да что об учениках говорить, если преподаватели тоже из них? И все у них общее – и шутки, и праздники, и заглянуть в чужую работу – не проступок, а взаимовыручка. А мы… нас будто выкинули на обочину: доучивайтесь, так и быть, но поблажек не ждите. И почти каждый день драки до кровавых соплей. Попробовала бы сама в таком графике позаботиться об успеваемости.

Но я держу рот на замке. Мама все равно не поверит. То есть поверит, но сделает вид, что не услышала. Мол, чего не знаю, того не существует. Она и так старается реже выходить из дома, чтобы не сталкиваться с мексами лишний раз. Только на машине, только к старым друзьям, посидеть за столом тесной компанией и поболтать ни о чем, сделав вид, что на дворе прежние добрые времена. Десять – двенадцать лет назад все было по-другому. Мама делает вид, будто ничего не происходит. Мы все делаем вид.

– Марш в свою комнату!

– Без обеда?..

– Если уроки не сделаешь, то и без ужина!

– Ну что я, маленький, что ли…

Маленький не маленький, а приходится идти в комнату.

Врубаю комп и минуты две пытаюсь найти материалы для реферата по истории политической системы в США. Потом полчаса кликаю ссылки в Вики, выясняя для саморазвития, с каким президентом связано больше всего скандалов. По очкам и по форме задницы лидирует Моника Левински. Хоть она и не президент.

В животе бурчит.

Я смотрю на часы. Отец явится не раньше десяти – он сегодня в вечернюю смену, значит, ужин будет поздний. Не кайф.

Идея с патриотическим перекусом нравится мне все сильнее. Пожалуй, когда Джек радостным шепотом поведал о том, что, по его сведениям, не везде еще буррито и тортильяс победили нормальные человеческие гамбургеры и хот-доги, я не был еще настолько готов к свершениям. Теперь же голод наполняет меня решимостью.

Я набираю Джека:

– Слушай, как насчет закусить собачатиной сегодня? Прямо сейчас, а?

– Ну-у-у-у…

– Джеки, пошли. Погода отличная, – тут я не кривлю душой, весенний денек и вправду хорош. Теплынь, почти лето. – Разомнемся, погуляем. Пожрем, наконец! Вспомним детство. Когда еще все было нормально, и мир не сошел с ума, и еда вкуснее…