Павел Молитвин - Байки звездного волка

В тот же день на Базе был устроен вечер отдыха, и, глядя на божественно прекрасные пары, медленно кружащиеся под сводами старинного замка, в который благодаря мираж-регуляторам превратились стены кают-компании, я почувствовал угрызения совести. Обыкновенных людей я подозревал невесть в чем лишь на том основании, что они красивы. Мне хотелось верить в то, что не только гений, но и красота несовместна со злодейством, однако стоило взглянуть на самозваного Томаса Остина, как во мне снова пробуждались сомнения. Впрочем, враждебности со стороны обитателей Базы я не чувствовал, и это успокаивало. Скорей всего, я стал жертвой какого-то недоразумения, которое разъяснится в ближайшее время.

Третий день ушел на загрузку «Незабудки», и я до такой степени утомился, что даже думать забыл о чудесах и оборотнях Нелыси. Виктор показал себя великолепно, и если бы не так и бьющая в глаза его красота и мужественность, я с удовольствием назвал бы этого парня своим другом.

Погрузка прошла успешно, и поздно вечером я мог бы стартовать к Земле, но меня удерживало обещание дать Виктору энергоблоки новой конструкции, которые имелись на «Незабудке». Кроме того, негоже было улетать тайком, не узнав, что за странная компания здесь собралась и чем занимается.

Все уже поужинали и разошлись спать, когда мы с Виктором вернулись на Базу. Я валился с ног от усталости, но перед тем как заснуть, продиктовал на фон связи просьбу, которую Раули должна услышать сразу, как проснется: я хочу встретить восход солнца вместе с ней. Еще в первый день моего пребывания на Нелыси, когда мы смотрели на тонущее в песках солнце, Раули сказала, что восход здесь замечательный, еще лучше заката.

Восход действительно оказался великолепным. Казалось, солнечные лучи начали пробиваться сквозь песок задолго до того, как появилось само светило, но как только первый восторг от этого зрелища утих, я опять приступил к Раули с вопросами. На этот раз она не стала вывертываться и лгать, прямо заявив, что все, что меня интересует, я могу узнать лично у Уоттера, который желает поговорить со мной сегодня после завтрака. Я обрадовался. Вопросов было много, и у меня сложилось впечатление, что лже-Отшельник избегает встречи со мной: когда я свободен, он неизменно занят.

После завтрака Уоттер подошел ко мне и, взяв под руку, предложил пойти побеседовать. Мы спустились на третий этаж и, пройдя по кольцевому коридору, остановились перед дверями лаборатории.

Множество ширм перегораживало большой зал, так что догадаться, над чем здесь работают, было трудно. Но я и не особенно старался: раз Уоттер хочет со мной говорить — значит, он сам объяснит, что к чему.

«Не думай, что эти ширмы поставлены специально для того, чтобы что-нибудь от тебя скрыть. — Уоттер указал на стул, стоящий у одной из перегородок, и, закинув руки за спину, качнулся на носках. — Напротив, мне хочется, чтобы ты имел возможно более полную информацию обо всем, что тебя заинтересовало на Базе».

Он посмотрел на меня, видимо ожидая моей реплики, но я молчал.

«Насколько я понимаю, сегодня, самое позднее завтра, ты намерен покинуть нас, и тебе интересно было бы знать, откуда на Базе взялось столько людей и что им здесь нужно, так?»

«Так», — подтвердил я.

Уоттер пробежался по крохотному помещению, образованному ширмами, и остановился напротив меня:

«Что же ты тогда молчишь? Замучил всех расспросами, а сейчас словно воды в рот набрал?»

«А зачем спрашивать? Ты ведь знаешь, что меня интересует. Или без наводящих вопросов рассказывать не можешь?»

Уоттер неожиданно улыбнулся:

«Не хочешь, значит, вопросы задавать? Ну ладно, придется так все рассказывать, хотя я и не готовился к лекции. Но позволь тогда прежде спросить, как тебе понравились люди на Базе?»

Улыбался он хорошо, и мне стало неудобно за свои подозрения. Время кровавых злодеяний и пиратских шаек миновало, и изображать из себя сыщика по меньшей мере глупо.

«Если бы сотрудники Базы не были так удивительно красивы, я бы сказал, что они мне нравятся. Мне не нравятся тайны. Кроме того, я знал Томаса Остина. Местный экземпляр, конечно, симпатичнее, но я предпочитаю иметь дело с оригиналом».

«Ах вот оно что… — Уоттер немного помолчал. — Но если дубликат от оригинала ничем, кроме оболочки, не отличается, чем он хуже?»

Я вздрогнул.

«А откуда взялась оболочка, да еще такая шикарная?»

Я знал, что при полной амнезии применяется метод наложения чужой памяти, но случаи использования энцефалон-матриц крайне редки.