Сергей Платов - Посол вон!

Любава еще пыталась что-то возражать, но Илюха решительным шагом направился спасать свое начальство от глухой депрессии. Конечно, номинально «Дружина специального назначения» находилась в ведении воеводы Севастьяна, но он уже давно махнул рукой на это странное подразделение. Тем более что при каждой их встрече Изя, с присущей ему въедливостью, выбивал дополнительные ассигнования на поддержание боевого духа и прочую неподотчетную лабуду.

Мотя, с большим трудом выбравшись из-под стола (его габариты, стараниями всех членов команды, весьма увеличились в последнее время), радостно припустился впереди хозяина, но вдруг замер на полушаге.

Он увидел цель! Маленькая фигура за троном, в засаленной рясе заставила Гореныша включить свои охотничьи инстинкты, практически прижаться к полу и осторожно, чтобы не спугнуть, начать красться к ней. Захваченная в прицел личность, заметившая такое к себе внимание, почувствовала себя очень неуютно и занервничала. Это был толмач, секретарь князя и бывший воспитатель княжны Сусанны дьячок Микишка, давний недруг мини-дружины.

Он с первого взгляда невзлюбил Солнцевского и его друзей, а уж когда стараниями этой компании его «кровинушка», княжна Сусанна, вышла замуж за Вилория Галицкого и покинула своего наставника, он вообще сконцентрировался на планах справедливой, по его мнению, мести. И если взрослые члены команды старались с ним просто не связываться, то маленький Мотя, сваливая все на свой возраст, платил Микишке той же монетой.

Вот и на этот раз он не отказал себе в удовольствии немного поразвлечься.

Крался Гореныш страшно и свирепо, то и дело попыхивая паром из ноздрей. Конечно, он не собирался кусаться (да ну его, он грязный и невкусный), но пугануть противного дьячка было всегда приятно.

— Князюшко, отец родной! Да что же это делается?! — завопил Микишка. — Где это видано, чтобы честного человека прямо на пиру всякой пакостью травили?

— Граам! — хором заявили все три головы и сделали вид, что сейчас бросятся в атаку.

Уж он-то точно знал, что Илюха в последний момент схватит его за ошейник, сделает вид, что держит, и немного поругает. Они всегда так делали.

Дьячок исчез, словно его сдуло ветром: Гореныша он боялся панически.

Берендей хотел что-то сказать для приличия, но только и смог, что махнуть рукой и пригласить Илюху с Любавой за свой стол. Трезвая депрессия, похоже, была в наивысшей своей точке.

Старший и младший богатыри не заставили себя долго упрашивать и по-свойски расположились за княжеским столом. Только вот Любава предпочла общество княгини, а Солнцевский уселся радом с Берендеем и Вилорием. Мотя вообще воспринял приглашение по-своему и, кряхтя всеми тремя головами, залез под стол.

— Рассказывай... — хмуро выдавил из себя князь и с отвращением отодвинул кубок с клюквенным морсом.

Как заметил Илюха, на столе номер один горячительные напитки отсутствовали как класс.

Любава с Агриппиной тут же защебетали о чем-то своем и, судя по всему, начисто отвлеклись от мужчин. Осознав это, Илюха понизил голос и заговорщически нагнулся к Берендею.

— Может, по глоточку, так сказать, не ради пьянства, а токмо здоровья для?

— Издеваешься? — страдальческим голосом отозвался князь. — Так нету ж ничего, а подносить Груня не велела.

В ответ Солнцевский многозначительно похлопал себя по внутреннему карману куртки. Карман отозвался глухим, но очень приятным для исстрадавшегося княжеского уха звуком.

— Нельзя, она заметит, — застонал Берендей.

Тут Солнцевский посмотрел на великого русского самодержца как на дите малое. Сразу видно, до боли сердца знакомая Илюхе табличка «Приносить с собой и распивать спиртные напитки запрещено» князю была неведома.

С совершенно невозмутимым видом старший богатырь ненавязчиво опустил свой кубок под стол. Уже спустя несколько секунд он был возвращен на свое законное место, но уже не с ягодным морсиком, а с чудесным Изиным первачом на березовых бруньках из любимой фляги Солнцевского. Илюха упорно таскал ее везде с собой, и не зря, как видите. Помочь своему князю в трудную минуту — первейший долг каждого богатыря!

— Гениально, — совершенно искренне резюмировал князь и одним могучим глотком освободил свою посуду от ненавистной безалкогольной жидкости.

Процедура повторилась. Вилорий, волею тещи также посаженный на сухой паек, не остался в стороне и подал Илюхе свой кубок.

— За победу! — поднял тост князь, после того как все приготовления под столом были закончены.