Терри Пратчетт - Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар

Ринсвинд посмотрел на дверной молоток. Тот был черным и ужасным, а еще его привязали так, чтобы исключить всякую возможность воспользоваться им. Зато рядом на растрескавшейся деревянной панели виднелась кнопка — судя по всем признакам, ее установили совсем недавно, причем устанавливал ее человек, явно не знающий, что делает, да и не желающий этого знать. Ринсвинд на пробу ткнул в кнопку пальцем.

Звук, который раздался вслед за этим, некогда мог быть популярной мелодией, написанной весьма талантливым композитором, которому на один краткий, полный экстаза миг было дозволено услышать музыку небесных сфер. Однако сейчас эта мелодия звучала лишь как “ бим-БОМ, динь-ДОН”.

Сказать, что существо, открывшее им дверь, является, как правило, в кошмарных снах, означало бы полениться использовать все богатые языковые возможности. Кошмары обычно отличаются полным идиотизмом, и порой очень трудно объяснить собеседнику, что такого ужасного кроется в ваших оживших носках или гигантских морковках, выскакивающих из живой изгороди. Тогда как это существо относилось к тем ужасающим тварям, что могут быть порождены лишь воображением человека, которому делать больше нечего, кроме как на ясную голову придумывать всякие страхолюдные штуки. У твари было больше щупалец, чем ног, но меньше рук, чем голов.

А еще у привратника на груди висела карточка, гласившая: “Меня зовут Урглефлогга, я Исчадие Ада и Премерзейший Страж Врат Преисподней, чем могу вам помочь?”

Содержание карточки особого восторга не вызывало.

— Да? — проскрежетал демон. Ринсвинд, который по третьему разу перечитывал карточку, ошеломленно уточнил:

— Чем ты можешь нам помочь?

Урглефлогга, в котором присутствовало определенное сходство с покойным Кусалькоатлем, скрипнул некоторыми из своих зубов.

— Э-э… привет, — нараспев проговорил он с таким видом, будто кто-то терпеливо отрепетировал с ним этот текст при помощи раскаленного докрасна железного прута. — Меня зовут Урглефлогга, я Исчадие Ада, и сегодня я приветствую вас здесь… Это великая честь первым препроводить вас в наши роскошно отделанные…

— Погоди-ка минутку, — встрял Ринсвинд.

— …Все для вашего удобства…— громогласно вещал Урглефлогга.

— Тут что-то не так, — заметил Ринсвинд.

— .. .Внимание к пожеланиям, высказанным клиентами…— стоически продолжал демон.

— Эй, ты меня слышишь? — окликнул Ринсвинд.

— …Как можно более приятным, — закончил Урглефлогга. Где-то в глубине его жвал раздался звук, похожий на вздох облегчения. Только теперь демон обратил внимание на волшебника. — Да? Что?

— Где мы очутились? — спросил Ринсвинд. Демон сияюще улыбнулся несколькими ртами.

— Во! Робей, смертный!

— Что? Воробей? Мы внутри птицы?

— Я хотел сказать, тряситесь и трепещите, смертные, — поправился демон, — ибо вы приговорены к вечной…— Он опять прервался и тихо заскулил, а потом начал по новой: — Вы пройдете период исправительной терапии, — демон буквально выплевывал каждое слово, — который мы надеемся сделать как можно более поучительным и приятным. Вы клиент, и ваше слово для нас закон.

Демон посмотрел на Ринсвинда несколькими глазами и уже более нормальным голосом добавил:

— Ужасно, правда? Но я тут ни при чем. Если бы все зависело от меня, гореть бы вам по старинке в этой, как ее, геенне огненной.

— Это, стало быть, и есть Ад? — поинтересовался Эрик. — Я видел картинки.

— Тут ты прав, — отозвался демон на какие-то собственные мысли, усаживаясь или, по крайней мере, складываясь крайне замысловатым образом. — Персональное обслуживание, — вот что было раньше. Люди знали, что мы проявляем к ним интерес, что они не просто человеческие массы, а… ну, в общем, жертвы. У нас были древние традиции. Но ему до этого никакого дела нет. Впрочем, что я вам рассказываю о моих бедах? У вас собственных проблем хватает — учитывая то, что вы мертвы и находитесь здесь. Кстати, вы случайно не музыканты?

— Вообще-то, мы даже не мерт…— начал Ринсвинд.

Демон, не обращая на него внимания, поднялся на ноги и, приглашающе махнув рукой, тяжеловесно затопал по промозглому коридору.

— Будь вы музыкантами, ваше пребывание здесь было бы по-настоящему неприятным. В смысле, куда более неприятным. Местные стены весь день напролет исполняют музыку, по крайней мере он называет это музыкой, причем, заметьте, я ничего не имею против хорошего мотивчика, под который можно повопить вволю, но тут-то все по-другому, а сам говорил, вы у меня будете слушать самые лучшие мелодии, так почему же нам ставят эту белиберду, которая звучит так, словно кто-то врубил пианино на всю громкость, а сам сбежал?