Александр Романовский - Тьма – посвящённым

Граф умолк, торжествуя.

У Краулера пересохло во рту; он побледнел, покраснел. Ему стало не по себе еще до оскорбления «дешевкой», от «плебса» перехватило дыхание, а при упоминании девочек-вампирш, с их липкими ручонками, совсем уж поплохело.

Но он соединил сокрушенные силы, как осколки фарфоровой вазы, и ответил:

– Что же, вы наделены необычайной проницательностью, дражайший граф, так отчего бы вам не взглянуть со стороны на самого себя? Кто из нас двоих сидит за решеткой?.. – Альбинос запоздало сообразил, что следовало сказать «за стеклом», но не счел нужным исправляться. – У меня нет никакого желания объяснять вам, в чем вы не правы в моем отношении. Что бы я уже ни сказал, это ничуть не изменит, с позволения, ваших сквернейших манер.

На сей раз «уполномоченный» не готовился к поспешному бегству, и сам себе удивился.

Вместе с тем, и встретить взгляд Пронзателя не рискнул.

– Как-то раз меня пытались проанализировать, – будто между прочим, заметил Влад. – Один высокоученый Вурдалак. Я счел его кровь чудесной, хотя и терпкой от многовековой выдержки. Ты же, прости за каламбур, как раз в моем вкусе.

Лео разочарованно покачал головой и развернулся к выходу.

– Улетайте в свое гнездышко, полномочный Краулер, – с улыбкой посоветовал Цепеш, – летите!..

Альбинос направился к двери. Когда стекло и стоящий за ним Узник почти исчезли из виду, динамик переговорного устройства взвыл и захрипел от натуги:

– Краулер! Краулер!..

Леонард подскочил от испуга, но, тщательно скрыв удовлетворенную улыбку, вернулся.

– Вы что-то забыли, граф? Еще какие-то подробности из моего детства или отрочества?..

– Я бы никогда не допустил, чтобы Череп был похищен, – со страстью в голосе сказал Влад, пропустив колкость мимо ушей. – Я тебе помогу, и ты достигнешь желаемого. Более того – ты так и останешься на этой вершине, где, как думаешь, тебе самое место… Из-за этого ты и не способен постичь суть вещей.

Вопреки желанию, альбинос ощутил смутное беспокойство, тяжелое, как несварение желудка.

– Суть вещей? О чем вы?.. – насторожился он.

– Погоди, племяш, – осадил его Цепеш. – При чем, здесь, собственно, Пустотник?..

Краулер открыл рот. Протянул: «Гм-м…», – уже мысленно. Он забыл, что так и не соизволил пояснить, при чем, действительно, здесь штопаный Пустотник.

Эту оплошность следовало исправить. Вот только – «Стоило ли?». Поразмыслив, он решил, что стоило. Ведь в противном случае его нынешний визит терял всякий смысл. Собравшись с духом, Леонард выложил Узнику все, что, по его мнению, как-либо относилось к делу. Тот выслушал самым внимательным образом.

– Мило, мило, – сказал Влад, когда альбинос исчерпал скудные факты. – Сомневаюсь, впрочем, что у такого редкостного существа, как Пустотник, вдруг, ни с того, ни с сего, возникла стремительная нужда в этом Черепе, и – как следствие, – в маловероятном Могуществе. Весьма, весьма неожиданно.

Краулер терпеливо выждал, но, казалось, это было все, что граф имел сообщить по данному поводу.

– И… это все, – спросил «уполномоченный», – что вы имеете сообщить по данному поводу?..

– Ну да, – Цепеш пожал плечами, будто бы это само собой разумелось. – Я же лишен возможности, в отличие от некоторых неблагодарных родственников, праздно шататься по городу, и изображать бурную деятельность. Другое дело, если бы я оказался снаружи, но, увы… – Узник поднял руку и стукнул костяшками пальцев по стеклу, отчего Лео едва не отскочил назад с прытью пугливого енота.

– А что же насчет того, на что вы намекнули? Что именно, по-вашему, ДВИЖЕТ Пустотником?..

– А разве это не очевидно? – Влад обидно хмыкнул. – Им, конечно же, движет ВОЛЯ ХОЗЯИНА.

Альбинос замешкался.

Корректные ответы обыкновенно требуют времени, тогда как грубые, напротив, рождаются в спешке.

– Вы подтвердили мои собственные догадки, граф. Что ж, не смею вас более тревожить, пора бы честь знать, позвольте откланяться, и все в таком же благоприятственном духе…

Цепеш проглотил «благоприятственном», не моргнув и глазом. Это у других обитателей нашей эпохи – уж ВЫ-ТО знаете! – стоит им случиться очевидцами какого-то милого анахронизма, делается такое лицо, будто бы они против собственной воли съели что-то несвежее. Ну, Влад был сделан из другого теста.

Анахронизмов для него не существовало. Вернее, его лексикон почти целиком из таковых состоял.

– Погодите, юноша!.. – едва ли не взмолился граф. – У меня есть ЕЩЕ кое-что!