Максим Колпачев - Надежда

– Два пузыря, пять стаканов, пол буханки хлеба.

На стол упали несколько монет: два лита и четыре ценура разного достоинства – ровно столько, сколько стоил заказ. Всё было тщательно подсчитано и разделено между нами ещё час назад, чаевых здесь никто не давал…

Хм. Я мрачно усмехнулся. В этом мире, собственно говоря, никто даже и не знал такого слова – «чаевые». Ну кроме тех, кто попал извне, разумеется…

Официантка молча кивнула, пересчитала деньги и ушла.

Оставалось только ждать…

К слову сказать, бар, в который мы пришли, считался лучшим в Поселке. В двух других даже и официанток-то не было… И вампиры, если им вдруг ударяло в голову удостоить своим светлым присутствием «прибежище стада», шли именно сюда. В углу, на небольшом возвышении, для них даже стоял собственный стол – в отличии от прочих, всегда чистый и красивый, из какого-то неведомого мне дерева красного цвета. Стол находился в некотором отдалении от прочих – благородные ирры не любили, когда скот, пусть даже полезный, находился чересчур близко.

И, Слава Богу, большую часть времени пустовал…

Пока мы ждали, Виталик достал из сумки бумагу со связкой тонких, специально наточенных угольков и принялся за своё любимое занятие – рисовать. Он рисовал всегда, рисовал всё, рисовал всех. В нашем мире он был художником – причем, судя по всему, действительно безумно любил данное занятие, любил так, что не смог бросить даже попав сюда, сюда, где человек зачастую работал по двенадцать часов в сутки, где почти не было выходных, не было денег, не было ничего… А те же бумага и угольки стоили столько, что уходила большая часть нашей месячной получки дроворуба… Но Виталик не жадничал. Для него гораздо лучше было неделями жить впроголодь, чем не иметь возможности творить… Пусть даже и один час в сутки, после очередной ночи, проведенной в лесу с тяжелым топором в руках…

Я не понимал этого. Но, тем не менее, уважал. И даже больше того… в чем-то завидовал своему другу. Завидовал его страсти, стремлению, даже его безнадежной любви к Мэв. Завидовал, если так можно сказать, самой его надежде, её наличию… Сам я так не мог. И, самое страшное, не смогу уже никогда…

Официантка принесла заказ – две бутылки крепкого самогона, стаканы, порезанный хлеб. Молча поставила поднос на стол, развернулась и ушла. Я понимал почему – скорее всего, сейчас девушка думает лишь о том, чтобы все побыстрее исчезли, а она могла наконец-то пойти домой. Бары в Поселке были открыты лишь вторую половину ночи – но до этого большинство тамошних работниц просто пахали в каком-нибудь другом месте. Расчет индивидуальных трудовых часов ещё никто не отменял, их «смена» была ничем не легче чем у нас…

– Ну что, мужики, выпьем? – Бернард, толстый бородатый парень, самый большой любитель спиртного в нашей компании, уже успел разлить самогон по стаканам и высоко поднял свой, – Ночь прошла – и хрен с ней!

– И хрен с ней, – повторили мы нестройным хором, чокнулись.

Здешний самогон – никак не меньше шестидесяти градусов по старым, «земным» ещё меркам – штукой был весьма забористой. Внутреннюю часть рта обожгло, словно от раскаленного металла, раздирающее тепло пошло дальше, сквозь горло, вглубь и вниз… Я поспешно схватил кусок хлеба, откусил, оттяпав чуть ли не половину… Помогло, если честно, мало. Но что делать? Здесь тебе не какой-нибудь Московский ресторан, соленого огурчика не попросишь…

Блин. Я и водку-то с коньяком не особо любил, а уж такое… Но делать, опять-таки, нечего. В местных барах подавали только самогон. Не хочешь – не пей, никто не заставляет. Но алкоголь нужен. Прозвучит банально, но без него никуда. Он снимает напряжение после очередной смены, помогает организму расслабиться, а мозгу – забыться. Господи, да если бы не это пойло, то у меня, наверное, давно бы слетела крыша! А так ничего, держусь…

Всё ещё немного кривясь, я оглядел своих товарищей. Им, в отличии от меня, было не в пример легче. Даже Виталику, не говоря уж о Свене или бородатом Бернарде – хотя последнему, на мой скромный взгляд, было вообще все нипочём. Дело привычки, наверное… Когда-нибудь привыкну и я – если доживу, конечно…

Мы молчали. Вит продолжал что-то малевать своими угольками, остальные просто сидели, откинувшись и, похоже, даже ни о чем особо не думая.

Ничего странного – местные жители были, как правило, не слишком многословны. Виталик являлся исключением… и не являлся, одновременно. Дело в том, что моего друга нельзя было однозначно отнести к «местным» – он, как и я, попал сюда извне. Тоже из России, что интересно. Из какого-то не слишком крупного города, название которого я, каюсь, так и не смог запомнить… Просто Вит очутился здесь на несколько лет раньше – вот вам и все отличия.