Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть - Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Почти ничего. Мне совсем не кажется, что я чего-то лишаюсь.

– Да, пока что, – внезапно его голос наполнился вековой скорбью.

Я попыталась высвободиться, чтобы взглянуть ему в лицо, но разжать его пальцы на моих запястьях было невозможно.

– Что?.. – начала было я, когда его тело вдруг настороженно напряглось. Я застыла, однако он неожиданно выпустил мои руки и исчез. Лишь чудом мне удалось удержать равновесие и не повалиться ничком.

– Ложись! – послышалось шипение Эдварда. Откуда оно исходило, в темноте я так и не смогла определить.

Я перекатилась под одеяло и сжалась в клубочек на боку, в позе, в которой обычно сплю. И услышала, как скрипнула приоткрывшаяся дверь: Чарли заглядывал в спальню, убеждаясь, что я на месте. Я дышала нарочито ровно и спокойно.

Прошла томительная минута. Я прислушивалась, не уверенная, что дверь уже закрылась. Вдруг холодная рука Эдварда скользнула под одеяло и обняла меня, а губы зашептали мне на ухо:

– Актриса из тебя никудышная. Я бы даже сказал, что эта карьерная стезя для тебя закрыта.

– Ну вот, – пробурчала я. Сердце торопливо колотилось в груди.

Эдвард замурлыкал незнакомую мне мелодию – кажется, это была колыбельная.

Сделав паузу, он спросил:

– Спеть тебе, пока будешь засыпать?

– Ага, как же, – я засмеялась. – Можно подумать, я способна заснуть при тебе!

– Всегда спала, и ничего, – напомнил он.

– Потому что не знала, что ты здесь, – ледяным тоном отрезала я.

– Ну, если ты не хочешь спать… – начал он, не обращая внимания на мой тон. У меня перехватило дыхание.

– Если не хочу, то?..

Он усмехнулся.

– Чего же ты тогда хочешь?

Я не сразу нашлась с ответом.

– Даже не знаю, – наконец выговорила я.

– Когда будешь знать, скажи мне.

Я ощущала его холодное дыхание на своей шее, чувствовала, как он водит носом по моей щеке, втягивая запах.

– А я думала, у тебя притупилась чувствительность.

– Если я не пью, это еще не значит, что я не способен оценить букет вина, – шепотом возразил он. – Ты отчетливо пахнешь цветами, кажется, лавандой… или фрезией, – отметил он. – Очень аппетитно.

– Ага, и день прожит зря, если никто ни разу не сказал мне, какой у меня съедобный запах.

Он хмыкнул, потом вздохнул.

– Я решила, чего хочу, – объявила я. – Хочу узнать о тебе еще что-нибудь.

– Спрашивай о чем угодно.

Я мысленно перебрала вопросы в поисках самого насущного.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я. – Никак не пойму, как ты можешь всеми силами подавлять… самого себя. Только не пойми меня превратно – конечно, я рада этому. Просто ума не приложу, зачем тебе вообще утруждаться.

Он помолчал.

– Вопрос в самую точку, и ты не первая задаешь его. Другие – большинство подобных мне, кого вполне устраивает наш удел, – тоже нередко задумываются о том, зачем мы так живем. Но видишь ли, даже если нам… выпали такие карты, это еще не значит, что нам нельзя быть выше своей участи, выйти за рамки судьбы, о которой никто из нас не просил. Пытаться сохранить то сугубо человеческое, что еще можно.

Я лежала неподвижно, скованная благоговейным молчанием.

– Спишь? – шепнул он несколько минут спустя.

– Нет.

– Это все, что тебя интересует?

Я закатила глаза.

– Вообще-то нет.

– Что еще ты хочешь узнать?

– Почему ты умеешь читать мысли и почему только ты один? А Элис – видеть будущее? Почему так происходит?

Я почувствовала, как в темноте он пожал плечами.

– На самом деле мы не знаем. У Карлайла есть предположение… он считает, что все мы приносим с собой в следующую жизнь самые выраженные качества, которыми мы обладали, будучи людьми, и в итоге они усиливаются – как наш разум и наши чувства. Он полагает, что я и раньше отличался необычной чувствительностью к мыслям окружающих. А Элис пользовалась неким смутным чувством предвидения, где бы она ни жила.

– А что принес в следующую жизнь сам Карлайл и остальные?

– Карлайл – сострадание. Эсме – способность любить пылко и беззаветно. Эмметт – силу, а Розали… упорство. Или, пожалуй, ослиное упрямство, – он хмыкнул. – С Джаспером дело обстоит особенно интересно. Он и в первой жизни был весьма харизматичной личностью, способной влиять на окружающих так, чтобы добиться своего. А теперь он может манипулировать эмоциями всех, кто находится вокруг: успокоить полный зал рассерженных людей, к примеру, или наоборот, взбудоражить апатичную толпу. Это коварный и редкий дар.

Я задумалась, пытаясь осмыслить невероятные вещи, которые услышала от него. Эдвард терпеливо ждал.