Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть - Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Рассказывай, – с отчаянием попросила я. Что угодно, лишь бы слушать его.

Он метнул в меня взгляд, удивляясь, как изменился мой голос.

– Что еще ты хочешь узнать?

– Почему вы охотитесь на животных, а не на людей, – подсказала я, и голос снова дрогнул в отчаянии. На глаза навернулись слезы, я боролась с горем, угрожающим захлестнуть меня.

– Не хочу быть чудовищем, – очень тихо ответил Эдвард.

– Одних животных ведь недостаточно?

Он помолчал.

– Не знаю точно, прав ли я, но, по-моему, так жить – все равно что питаться только тофу и соевым молоком. Мы называем себя вегетарианцами, это шутка, понятная только в нашем кругу. Такая пища не до конца утоляет голод – точнее, жажду. Однако она придает нам сил и помогает сдерживаться. Почти всегда, – в голосе послышались зловещие нотки. – Порой бывает особенно трудно.

– Сейчас тебе трудно? – спросила я.

Он вздохнул.

– Да.

– Но сейчас ты не голодный, – уверенно объявила я – утверждая, а не спрашивая.

– С чего ты взяла?

– Определила по твоим глазам. Я же сказала, что у меня появилась еще одна гипотеза. Я заметила, что люди, а мужчины в особенности, чаще злятся, когда их мучает голод.

Он хмыкнул.

– А ты наблюдательная.

Я не ответила: вслушиваясь в его смех, я старалась получше запомнить его.

– На выходных ты охотился вместе с Эмметтом? – спросила я, когда он отсмеялся.

– Да, – он помолчал, не зная, стоит ли рассказывать мне об этом. – Уезжать мне не хотелось, но пришлось. Мне легче рядом с тобой, когда я не чувствую жажды.

– Почему тебе не хотелось уезжать?

– Вдали от тебя мне… тревожно. – Его взгляд был мягким, но пристальным, от него мои кости словно плавились. – Когда в прошлый четверг я просил тебя не свалиться в воду и не попасть под машину, я не шутил. Все выходные я беспокоился о тебе и больше ни о чем не мог думать. После того, что случилось сегодня, мне с трудом верится, что ты благополучно провела выходные и осталась целой и невредимой, – он покачал головой и вдруг как будто припомнил что-то: – Вернее, почти невредимой.

– Что?

– Ладони, – напомнил он. Я перевела взгляд на почти зажившие порезы на собственных ладонях. От глаз Эдварда ничто не ускользало.

– Упала, – вздохнула я.

– Так я и думал, – уголки губ приподнялись. – Поскольку речь о тебе, могло быть гораздо хуже, и эта вероятность не давала мне покоя все время, пока я был в отъезде. Эти три дня выдались очень долгими. Я успел изрядно потрепать нервы Эмметту, – он грустно улыбнулся мне.

– Три дня? А разве вы не сегодня вернулись?

– Нет, еще в воскресенье.

– Тогда почему же никто из ваших не появлялся в школе? – вспоминая, как измучалась за время его отсутствия, я испытала раздражение, граничащее со злостью.

– Ну, ты же сама спрашивала, не жжет ли меня солнце, – нет, не жжет. Но в солнечную погоду мне лучше не выходить – по крайней мере, там, где меня может кто-нибудь увидеть.

– Почему?

– Покажу когда-нибудь, – пообещал он.

Некоторое время я обдумывала его слова.

– Но позвонить-то мне ты мог, – сообразила я.

Он озадачился.

– Но я же знал, что с тобой все в порядке.

– Зато я не знала, где ты. И мне… – я смутилась и опустила глаза.

– Тебе – что? – его бархатистый голос был неотразим.

– Мне это не понравилось. Не видеть тебя. Я тоже беспокоилась, – заговорив об этом вслух, я покраснела.

Он молчал. Я в тревоге подняла глаза и увидела на его лице боль.

– Нет… – тихо простонал он. – Так нельзя.

Я не поняла, в чем дело.

– Что такого я сказала?

– А разве ты не видишь, Белла? Одно дело – мучиться самому, и совсем другое – когда страдаешь ты. – Его полные боли глаза были устремлены на дорогу, слова сыпались так быстро, что я едва успевала понимать их смысл. – Не хочу слышать, что тебе пришлось так тяжело, – голос был негромким, но настойчивым. Его слова ранили меня. – Так нельзя. Это небезопасно. Я опасен, Белла. Пожалуйста, постарайся это понять.

– Нет, – несмотря на все старания сдержаться, я выглядела надутым ребенком.

– Я не шучу, – зарычал он.

– Я тоже. Я же сказала: не имеет значения, кто ты. Уже слишком поздно.

– Не смей так говорить! – негромко и хрипло воскликнул он.

Я прикусила губу, радуясь, что он не понимает, как мне больно, и засмотрелась на дорогу. Должно быть, мы уже почти приехали. Слишком уж быстро он гнал.

– О чем задумалась? – все тем же резким тоном спросил он. Я лишь покачала головой, не доверяя своему голосу. Чувствуя взгляд Эдварда на своем лице, я упорно смотрела вперед.