Стефани Майер: Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Карин и остальные Каллены очутились в конце очереди. Мы смотрели, как они медленно продвигаются вперед. Утомлять маму разговорами они не стали, ведь они были даже не знакомы. Арчи притащил откуда-то стул для нее, Фил поблагодарил его; неужели Арчи увидел, что мама вот-вот лишится чувств?

Карин говорила с Чарли дольше, чем с моей мамой. Я знал, что она извиняется за отсутствие Эдит, и объясняет, что она убита горем, потому и не смогла прийти. Это оправдание предназначалось не столько для похорон, сколько для следующего учебного года, когда от пережитого Эдит впадет в депрессию и Эрнест решит перевести ее на домашнее обучение.

Пока Чарли разговаривал с Карин, Бонни и Джулс отошли. Бонни хмуро оглянулась на Калленов, потом вдруг уставилась в мою сторону.

Разумеется, она нас не видела. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда она смотрит. И заметил, что на нас смотрит и Элинор – она-то без труда разглядела нас и с трудом сдерживала улыбку. Элинор всегда недоставало серьезности. Наверное, Бонни заметила, что она неотрывно смотрит вдаль.

Прошло несколько секунд, и Бонни отвернулась. Она что-то сказала Джулс, обе направились к своей машине.

Каллены уехали следом за Блэками. Толпа редела, мои родители наконец-то выслушали все соболезнования. Фил быстро увел маму, священник предложил подвезти их. Чарли остался у могилы один, пока гробовщики забрасывали ее землей. В ту сторону он не смотрел. Сидя на стуле, с которого только что встала мама, он устремил взгляд на север.

Я чувствовал, как работают мышцы моего лица в поисках выражения, соответствующего моему горю. Глаза пересохли, я заморгал, прогоняя неприятные ощущения. Со следующим вдохом воздух будто оцарапал горло, я поперхнулся им.

Эдит крепко обняла меня за талию. Я уткнулся лицом в ее волосы.

– Мне так жаль, Бо. Такой участи для тебя я никогда не желала.

Я только кивнул.

Мы долго сидели обнявшись.

Когда уезжал Чарли, она толкнула меня, и я смог проводить его взглядом.

– Хочешь домой? – спросила она.

– Может, попозже.

– Хорошо.

Мы не сводили глаз с почти опустевшего кладбища. Начинало темнеть. Служители убирали стулья и мусор. Один из них унес мой большой портрет – школьную фотографию, сделанную еще в Финиксе, в начале учебы в старших классах. Она никогда мне не нравилась. Я едва узнал мальчишку с нерешительными голубыми глазами и робкой улыбкой. С трудом верилось, что когда-то я был таким. Еще труднее было представить, каким его видела в начале знакомства Эдит.

– Ты никогда не желала мне такой судьбы… – медленно повторил я. – А какой желала? Каким тебе виделось будущее, если я твердо намеревался всегда тебя любить?

Она вздохнула.

– В самом лучшем случае из всех возможных? Я надеялась, что… мне хватит силы, чтобы мы смогли быть вместе, но при этом ты бы оставался человеком. Чтобы мы… могли быть не просто парнем и девушкой. И если бы ты не разлюбил меня, чтобы когда-нибудь мы стали чем-то большим, чем просто мужем и женой. Мы не смогли бы состариться вместе, но я осталась бы с тобой и видела, как ты стареешь. И я была бы рядом всю твою жизнь. – Она помолчала. – И потом… я бы не захотела остаться одной и нашла бы способ уйти следом за тобой.

Я рассмеялся, и она удивленно вскинула голову. Смех был не самый веселый, но, к моему удивлению, порадовал меня.

– Идея – хуже некуда, – заявил я. – Ты только представь себе! А когда все вокруг стали бы принимать меня за твоего отца? Или твоего деда? Да меня бы наверняка посадили!

Она нерешительно улыбнулась.

– Мне было бы все равно, что думают о нас люди. А если бы тебя посадили, я устроила бы тебе побег.

– Но неужели ты вышла бы за меня замуж? – спросил я. – Правда?

Ее улыбка стала шире.

– И выйду. Арчи видел это.

Я заморгал.

– Ого. Я… польщен, как никогда. Ты правда выйдешь за меня, Эдит?

– Это предложение?

Я задумался на полсекунды.

– Конечно. Это предложение. Ты согласна?

Она обняла меня.

– Разумеется, согласна! Когда захочешь.

– Ого… – снова повторил я, обнял ее и поцеловал в макушку. – Но, пожалуй, в другой версии я бы справился лучше.

Она потянулась ко мне, ее лицо снова стало печальным.

– Финал был бы таким же.

– Зато прощания… могли быть иными. – Мне не хотелось вспоминать, какими были мои последние слова, обращенные к Чарли, но я не переставал думать о них. Ни о чем другом я так не жалел. И радовался, что память о них понемногу стирается – если повезет, со временем они перестанут причинять мне мучительную боль. – А если бы мы вдобавок поженились? Ну, знаешь, окончили школу вместе, отучились несколько лет в колледже, а потом устроили шумную свадьбу и пригласили бы всех, кого знаем? Пусть бы они увидели, что мы счастливы вместе. Подготовили бы душещипательные речи, объявили, как мы любим всех собравшихся… А потом уехали и снова записались бы в школу где-нибудь далеко отсюда…