Елена Гусарева - Заметь меня в толпе

Кажется, я все-таки покраснела.

– Я… Я просто… Я думала, он ругаться будет.

– Что-то он вам сказал?

– Да ничего. Он не возражал… ну, что я окно открыла. Потом просто ушел.

– Как он выглядел?

– Да я и не помню уже… Мм… Волосы светлые, русые. Высокий. Ничего особенного.

Следователь опять скривил губы и поскреб висок обрубком пальца.

– Но добрже 31 31 Хорошо (перевод с чешского). . Сколько вы еще останетесь в Празе?

– До конца августа.

– Угу… Ваши родиче приедут?

– Родители? Да, собираются.

– Они должны приехать скоро.

Это вопрос?

– Мы должны официально допросить вас в присутствии родителей. Они должны приехать на этой неделе. Здесь напиште ваш адрес а 32 32 «А» – здесь имеется в виду «и». телефон, – он вырвал из блокнота листок и протянул мне вместе с ручкой. – Я пришлю вам волани. Как это? Приглашение на допрос.

– А что случилось?

– Случилось серьезное преступление, а вы свидетель. Вот мой телефон. Позвоните, если еште нецо 33 33 Еще что-то (перевод с чешского). вспомните.

Следователь встал и протянул мне визитку.

– Спасибо. До свидания.

Я вернулась в группу. Софи тут же накинулась с расспросами. Я так нервничала, что не смогла скрыть от нее практически ничего. Софи слушала с выпученными глазами.

– Круть! – выпалила она.

– Что же тут хорошего?

– Ты будешь участвовать в расследовании грандиозного преступления!

Скорее, меня сочтут соучастником…

– Тебе нужно вспомнить каждую деталь! Все может иметь значение, – не унималась Софи, ерзая на стуле. – Вдруг устроят очную ставку, и ты должна будешь опознать того бандита? Как интересно!

Сердце заколотилось так, что меня замутило.

А если его поймают, если меня заставят его опознать?..

– И почему я не послушалась тебя?! – воскликнула вдруг Софи почти в голос. Преподаватель опять нахмурился, но злиться на симпатичную рыженькую было, похоже, выше его сил.

– Что? – переспросила я тихо.

– Мне нужно было самой пойти и выкинуть мусор… Чертовы карандашные очистки! Я могла бы поймать вора на месте преступления!

Все! Больше не могу!

Ноги сами вынесли из класса. Три пролета лестницы пронеслись мимо, и я уже шагала по улице, сама не зная куда.

Я пропустила все занятия и вернулась домой только к вечеру. Софи распахнула дверь, стоило мне заскрести ключом в замочной скважине.

– Где ты была целый день?

– Софи, я устала…

– Я вижу, с тобой что-то происходит. Ты сама не своя.

– Со мной все в порядке.

Я попыталась протиснуться в комнату, но подруга не пускала.

– Нет, нет… Ты, как камера хранения, в которую запихали слишком много вещей. Дверца уже не закрывается.

– Боже! Это что значит?

– Надо освободить место. Надо довериться кому-то… Иначе все вывалится в самый неподходящий момент.

– Тебе бы книжки писать, Софи.

– Не расскажешь значит?

– Не сегодня. Дай мне пройти. Хочу прилечь.

Она пропустила меня.

– Твоя мама звонила пять раз.

– Что хотела?

– Сказала, что паспорта нашлись, и они вылетают завтра первым рейсом.

Значит, сегодня последняя ночь, когда я могу попытаться построить мост к черной башне.

Как обычно, я дождалась, когда Софи затихнет, проскользнула в коридор и вошла в отражение.

Куда я попала? Ни моей скалы, ни моря у подножья, ни черной башни вдалеке… Где башня!?

Под ногами плоские выщербленные камни брусчатки. Вокруг непроглядный молочный туман. Силясь разглядеть хоть что-нибудь, я пошла вперед. Мало помалу туман начал редеть, и я различила высокую арку темной готической постройки. Арка вела на мост. Я тут же узнала его. Это Карлов мост в Праге.

Не успела я миновать проход, как ноги сами понесли. Строгие статуи по сторонам моста провожали черными пустыми глазницами, грозили крестами и епископскими посохами. Чайки скакали по перилам, били крыльями и жалобно кричали. Было слышно, как Влтава мечется и стонет в тесных арках внизу под мостом. Мне стало жутко, но ноги тащили все дальше и дальше.

Я остановилась только на середине моста. В нише, между двумя статуями, пряталась темная фигура в диковинном плаще. Густая тень от капюшона смазывала черты его лица. Таинственный незнакомец сидел, широко расставив колени, сжимая одной рукой гриф виолончели, а другой – растрепанный смычок. Заметив меня, он занес смычок над инструментом и замер.

– Кто вы? – спросила я.

Узловатые пальцы сжали гриф, смычок коснулся струн, и в протяжном звуке я различила: «БОЛЬБОЛЬБОЛЬБОЛЬ…»