Ирина Орлова - Змеиный Зуб

– Отец всегда говорил, что мы не можем судить своих собратьев. Мы до последнего должны пытаться наставить их на истинный путь.

Тарпан поскакал быстрее по идущей по откос улице, и колёса задребезжали по брусчатке. Над портом покрикивали дымчато-серые чайки. Пропитанный солью воздух с набережной защекотал их руки и лица.

Пассажирский пирс переходил в самую живую часть города. Ярмарки и гостиницы Брендама с распростёртыми объятиями встречали тех, кто причаливал на Змеиный Зуб, и их красная черепица на солнце пылала, как огонь маяка. Моррва свернули на просторный проспект Штормов, и Глен весьма об этом пожалел: брендамцы повально отправлялись в загул уже с обеда и заполоняли собой всё вокруг. Хотя, возможно, это означало, что его друзья из семей Луаза и Хернсьюг, а может даже Одо, тоже займут своё место в одном из этих кабаков ближе к вечеру. Со старшим сыном Хернсьюгов, лордом Барнабасом, он дружил особо, потому что до женитьбы снимал у него комнату.

Мысль Глену понравилось, он было умолк. Но ненадолго.

Большая стройка меж отелем Луазы и ссудным домом семейства Финнгеров подходила к концу. Это должна была быть гостиница из четырёх этажей – самая большая в Брендаме. Вывеску уже повесили, и она гласила «Кабаре “Уж Рогатый”».

Валь залилась краской и приложила руку к краю своей шляпки. Ей хотелось не видеть этой надписи и тем более не знать, что она значит.

– Видишь, до чего дошло? – снова завёлся Глен. – Он говорил, это будет отель! А это… А ты не верила! Люди давно уже говорят об этом. Позор нашему городу и нашему острову, и за всё спасибо твоему дяде!

Баронесса молчала, больше не поднимая глаз, а барон всё не утихал.

– И ты погляди, кругом стройка! Он продаёт землю тененсам, позволяет им открывать здесь лавки. Они устраивают собственные клубы. И для их развращённых нужд он, между прочим, не скрываясь, вкладывается в постройку… кабаре! Что дальше? Бордель? Может, он ещё и подстрижётся, как они?

– Глен! – не выдержала Валь и закрыла лицо руками.

– Простите, леди Моррва, – смягчился Глен. Он несколько устыдился и сам. «Разорался, как базарная торговка, которой наступили на подол», – укорил он себя. И миролюбиво закончил:

– Будем считать, что, поговорив с вами, его светлость Беласк обдумает своё поведение.

«Как бы не так», – хмуро думала Валь. Внутренне она соглашалась с мужем, не желая видеть, во что превращается их любимый Брендам – характерный, старинный, с любовью украшенный эркерами и палисадниками. В то же время стук молотков и визг пил внушали ей странное вдохновение, будто бы на остров приходила новая жизнь. Жизни этой ей всё же не хватало в предгорьях, в Девичьей башне, потому что выросла Валь всё-таки здесь, в Летнем замке. Дядя Беласк вёл себя крайне неуместно для их рода, но в глубине души она знала, что он ищет новые источники средств, а не просто услаждается безнравственностью своих деяний. В конце концов, если тененсам так нравится быть созданиями низменными и развратными, пускай ходят в «Рогатого Ужа», а деньги это будет приносить островитянам.

Но даже думать такое слишком долго было аморально.

– У тебя же есть при себе десяток-другой иров? – как бы невзначай поинтересовался Глен. Планы на вечер уже оформились в его голове.

– Но я же отдала тебе на той неделе всё, что оставалось.

– Но ты же забираешь всё, что я приношу; разве это было совсем всё?

Делить такие гроши было унизительно, но ни рыбацкая бригада, ни похоронное дело не приносили существенного заработка. Он клал деньги под тяжелую книгу островного дворянства, она их оттуда забирала. Он считал, что она их просаживает; она считала, что он их просадит.

Валь поджала губы и не стала ничего отвечать. Она не хотела давать волю внутреннему негодованию на мужа. Но его намерения она угадала ещё до того, как он сам о них узнал.

– Леди Моррва, не решайте за меня, что мне делать. Я старше вас на пятнадцать лет и сам зарабатываю эти деньги. Что за унижение – необходимость отчитываться вам же, куда я собрался их потратить!

Проспект выводил в аллеи графского парка, а аллеи венчались скульптурным фонтаном. За фонтаном высилась арка, которую охраняла молчаливая морская стража – блюстители городского порядка и гвардейцы герцога. Там, за аркой, начинался двор Летнего замка Видиров, где издревле жили правители Змеиного Зуба. Из-за крон платанов проступал он, прозванный Летним ещё в те времена, когда короли проводили в нём тёплые сезоны; солнце окрашивало его светлые стены в румяный охровый цвет. «Ещё немножечко», – думала Валь. – «Ну, шевелись же ты, мышастый лентяй».