Array Коллектив переводчиков - Клыки. Истории о вампирах (сборник)

В кухню вошел папа – волосы влажные после душа, рубашка, наброшенная поверх майки, застегнута лишь наполовину.

– В чем дело, berusko [12] Божья коровка ( чешск .). ?

– Она хочет в цирк, Йоска, – ответила мама. – Я уже сказала: нет. Тебе глазунью или болтунью?

Ленка протянула газету отцу. Он покачал головой, даже не взглянув:

– Мама права. Твой иммунитет под угрозой. Цирк – это дети, а где дети – там микробы. Нездоровая атмосфера, моя принцесса.

– Это же не супершоу, пап. Так, несколько номеров. Прямо из Старого света – тебе понравится. И доктор Вайнер не говорил, что мне нельзя гулять, только, чтобы не переусердствовала.

– Ты не станешь счастливей, видя, как другие летают, – буркнула мама, яростно взбивая яйца.

– Я скучаю по цирку, – Ленка встала и обняла ее напряженные плечи. – Пожалуйста, мам. Я сойду с ума, запертая в четырех стенах, гадая, смогу ли я когда-нибудь снова летать.

Это был шантаж, но за прошедший год она поняла: все становится лучше через боль.

Ленка с родителями приехали из Юниверсити Хай заранее. Перед открытием у них было время осмотреть знаменитый деревянный шатер «Цирка летучих мышей» снаружи.

– Ничего особенного, правда? – сказала мама.

– Это антиквариат, – заметил папа без особого восторга. – Могли бы его покрасить. Он слишком страшный, чтобы трезвонить о нем.

Он изобразил улыбку печального клоуна и взял маму за руку, а другую протянул Ленке. Она мягко сжала его пальцы и высвободилась. Да, было больно ждать в очереди вместо того, чтобы гримироваться и разогреваться за сценой, но лучше бы папа этого не показывал.

Внутри, пока мама занимала места в боковом ряду, Ленка окинула шатер взглядом профессионала. Он оказался просторнее, чем выглядел снаружи, но несколько перекошен. Заостряющийся потолок казался низковат для полетов, а арена – слишком мала для приличного акробатического номера. Рампа переходила в полукруглую сцену с занавесом из выцветшего красного шелка. Зрители сидели вокруг арены на раскладных стульях. В кабинках у стен стояли столы и скамейки, обитые бархатом. Над ними виднелись бледные старинные фрески – картины из цирковой жизни. Освещение оставляло желать лучшего, но Ленка различила двух пьеро, одетую в алое инспектора манежа, девочку на толстеньком пони, мальчика на трапеции.

Она почувствовала, как ее дернули за рукав:

– Начинается.

В шатре стемнело. Каллиопа хрипло завела «умпа-па, умпа-па», и луч света упал на женщину, одетую в бархатный плащ, длинный и коричневый. На голове у нее была полумаска с ушками летучей мыши, острыми и похожими на ивовые листья. Инспектор манежа. Баттина.

Она подняла руки, и плащ упал с ее запястий, будто тяжелые крылья.

– Добро пожаловать, мадам, – пропела она с русским акцентом, густым, как борщ. – Добро пожаловать, месье. Добро пожаловать… в Les Chauve-souris.

Ленка услышала писк под потолком, и внезапно воздух ожил: наполнился едва слышным, еле зримым движением. Испуганно вскрикнула какая-то женщина, а мама спрятала голову в ладонях, когда маленькие тени заметались среди огней, падая на арену. Оглушительный аккорд – и вместо летучих мышей перед ними появилась труппа в коричневых плащах и масках.

Мама сложила руки на коленях:

– Платки и люки. Хотя они быстрые.

Когда каллиопа заиграла «Гром и молнию», Баттина поднялась в воздух, скользя над рампой, с развевающимся за спиной плащом. Все затаили дыхание, даже Ленка. Ни в складках плаща, ни в отсветах «грозы» не было видно ни ремней, ни предательского блеска проволоки. Казалось, Баттина и правда летала.

Она сделала круг над зрителями и исчезла за занавесом.

– Мило, – сказала мама.

– Шшш, – откликнулся папа: – Акро-бэты [13] Игра слов: бэт ( англ . Bat) – летучая мышь. .

Ленка хихикнула.

Парящие Соколы оказались тремя тоненькими юношами с невероятно быстрой реакцией.

Папа смотрел, как они крутят сальто, на миг застывая в воздухе, а потом прошептал Ленке на ухо:

– Они кувыркаются, как во времена твоего дедушки – очень умело, но без капли воображения.

Позади Ленки кто-то встал и направился к бару.

– Они теряют зрителей, – пробормотала мама.

Следующий номер был лучше: огромный мужчина в траченной молью медвежьей шкуре и девочка-змея в чешуйчатом костюме. Она обвивалась вокруг «медведя» так, будто в ее теле вовсе не было костей, пока он не сдернул ее, подкинув в воздух, как живой мяч.

Когда они сняли маски, Ленка увидела, что девочка примерно ее возраста, ее кожа очень бледная, а волосы – короткий боб – очень темные. Принимая аплодисменты, циркачка поклонилась зрителям без тени улыбки – рука поднята, нога чуть выдвинута вперед.