Ярослава Лазарева - Опасный опыт

– Не бойся! – быстро сказал он и подал ей руку.

Настя оперлась об нее и встала, тут же отойдя в угол сцены.

– Не бойся, – повторил Алекс и приблизился.

Он был бледен, одет во все черное.

– Чего ты добиваешься? – глухо спросила она и скрестила руки на груди.

– Объясниться, – мягко проговорил Алекс. – Мне известно, что тебя мучают некоторые вопросы. А так как я никогда не хотел сделать тебе ничего плохого, то решил, что нам лучше поговорить. Знаю, как подобные загадки могут разъесть в конце концов душу и навсегда лишить покоя. Я все расскажу тебе и исчезну из твоей жизни навсегда.

– Слушаю, – тихо сказала Настя.

– Как ты уже поняла, я – вампир, – после паузы начал Алекс. – Меня им сделал Стас. Это было почти пятьдесят лет назад. Я ехал на машине с большой скоростью, автомобиль перевернулся. Но возле меня оказался Стас, и от его укуса я стал тем, кем стал. Стас потом объяснил мне, что в их клане это распространенная практика. Вампиры отслеживают подобные несчастные случаи и таким образом пополняют свою численность. Как ты понимаешь, выбор был не мой. Но изменить уже ничего нельзя.

– Ужас какой… – прошептала Настя, с жалостью глядя на печальное лицо Алекса.

– А потом я встретил тебя, – продолжил тот и отошел от нее. – Да, не скрою, я полюбил. Хотя в человеческом понятии мое чувство к тебе трудно назвать именно любовью. Скорее, меня обуревала жажда всего твоего существа. Конечно, я отлично понимал, насколько твоя душа светла, однако надеялся, что все будет так, как я хочу.

– Мне тоже казалось, что я полюбила, – заметила Настя. – Но сейчас понимаю, что мне это лишь казалось.

– Я знаю, – мягко произнес Алекс. – Но я не терял надежду.

– И что же ты хотел?

– Укусить тебя и превратить в свою подружку, – после длительного молчания ответил он. – Мечтал, что мы всегда будем вместе, что ты будешь предана мне и мое ужасающее одиночество наконец закончится. Но я не хотел насилия. Думал, что ты сама сделаешь свой выбор, если будешь любить беззаветно…

– Я никогда не пошла бы на подобное! – перебила его Настя.

– И когда маньяк напал на тебя, – продолжал Алекс, словно не слыша ее замечания, – я мгновенно убил его. И даже обрадовался: случай подходящий. Но ты лежала на полу в глубоком обмороке и такая беззащитная… Мне стоило невероятного усилия сдержать себя. А ведь так тянуло укусить тебя немедленно.

– Хорошо, что ты не сделал этого, – прошептала Настя, чувствуя, как ужас охватывает ее.

– Только ради тебя, – вздохнул Алекс. – Получается, что я, вампир, дитя ночи, совершил поступок, не сопоставимый с моим естеством. Я пожалел тебя. Это ли не любовь?

– Я не могу ответить тебе взаимностью, – тихо проговорила Настя. – И теперь понимаю, что я любила не тебя, а свою фантазию. Мне бы и в голову не пришло стать подружкой вампира. Подобное для меня немыслимо. Лучше смерть, чем такое существование! И я хочу забыть о тебе навсегда.

– Знаю. Разве ты еще не поняла? Ведь я оставил тебя! Что ж, живи. И прощай! А мы покидаем ваш город…

Алекс заглянул Насте в глаза. Его лицо исказила мука, тело словно подернулось черной дымкой и начало таять. Легкая тень, напоминающая летящую в длинном прыжке пантеру, метнулась со сцены и исчезла.

Настя с трудом сдерживала дрожь. Она опустилась на пол, обхватила руками плечи и закрыла глаза. Но слезы все-таки брызнули. Ей стало невыносимо жаль Алекса. Она не могла знать всего, что с ним происходило, но после его скупого рассказа чувствовала боль. И в то же время ее душа наполнилась благодарностью. Она знала, что только настоящая любовь могла совершить подобное чудо – заставить вампира, бездушное существо, порождение ночи, отступиться и отпустить свою жертву…

Он стоял в самом конце перехода, словно на сцене. Софитами были солнечные лучи, проникающие сюда с улицы, золотящие его светлые длинные до плеч волосы, яркими искорками вспыхивающие в удивительных, цвета густого гречишного меда глазах.

Сказать, что он был красив, – мало. Это слово истерто, точно старая, давно находящаяся в обращении монета, и не значит почти ничего, по крайней мере совершенно не отражает того, что было в этом молодом человеке. Того мягкого света, который, кажется, исходил от него. Он казался прекрасным и вместе с тем обреченно одиноким.