Брэм Стокер: В гостях у Дракулы. Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди (сборник)

Все виденное казалось сном.

– Будем ждать, – сказал Петро, – летняя ночь коротка. Они скоро вернутся.

Сколько времени прошло – не знаю. Я устал, спина ныла, ноги одеревенели, голова была тяжелая.

В воздухе стоял ясный запах тления, точно разлагающийся труп рядом.

Скоро взойдет солнце. Риты нет. На окне сидит большая черная кошка. Я хочу уже встать, но кошка прыгает в капеллу, и это не кошка, а Рита.

Усталой походкой идет она к гробу, глаза сияют алым наслаждением, на губах кровавая пена. Минута, и она исчезла.

– Теперь скорее вон отсюда, – говорит Петро и берет меня за руку.

– Да-да, вон, – шепчу я, – пора.

Едва дотащился до своей постели и упал как убитый.

Что мы пережили сегодня. Ну и ночь! Она еще страшней той, когда в первый раз встала Рита. Но по порядку.

После бессонной ночи, проведенной в капелле, а главное, от разных дум и пережитого горя я свалился на постель и заснул тяжело, без грез, без видений.

Вдруг кто-то сердито меня толкает, открываю глаза, передо мной стоит Рита.

Лицо ее перекошено злобой, острые ногти впиваются в мою руку.

– Вставай, что же это за безобразие, твои два дурака залезли в мою капеллу и не хотят оттуда уходить. Прогони их сейчас же! И прикажи снять решетки и глупые цветы! – кричит Рита.

– Какие цветы, какие решетки, я ничего не знаю, – говорю я.

– Я так и знала, что ты ничего не знаешь! Идем! – И она тащит меня в капеллу.

Оказывается, сумасшедший ездил в город за тем, чтобы заказать на окна капеллы решетки из омелы и теперь они с Петро укрепили их на место и всюду развесили гирлянды цветов.

Тяжелый запах сразу открыл мне, что эти белые цветочки не что иное, как чеснок.

– Прикажи убрать, прикажи убрать! – кричала Рита. Я взглянул на Петро.

– Хорошо, Рита, я распоряжусь, и завтра все уберут.

– Нет, сегодня же, сейчас! – настаивала Рита.

– Сегодня поздно, скоро закат, а вечером никто из слуг не станет работать там, где стоит гроб, хотя бы и пустой, – сказал я самым равнодушным образом, – вот тебе ключ от выходной двери капеллы, завтра, когда ты пожелаешь, тогда и очистят здесь. Я прикажу.

Рита взяла ключ и еще колебалась. Петро в это время проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Надо прочесть «Аве Мария», солнце закатывается.

– Уходите прочь, я замкну дверь, – сказала Рита.

Мы вышли. Оба старика довольно улыбались и подталкивали друг друга.

– Ну, Карло, теперь за дело, пока ты спал, мы с Петро все приготовили, – сказал сумасшедший, и он сказал это так спокойно и решительно. Голос был такой ясный.

Я невольно взглянул на него. Глаза светлые, разумные.

– Да, милый Карло, я поправился. Я теперь знаю, что я не один и что Петро поможет мне. Да и ты сам видишь теперь, что я говорил правду, и только от горя и бессилия у меня кружилась голова и я, правда, временами сходил с ума. Сегодня же, как увидел Петро, мне сразу стало легче, а когда он мне все рассказал, то с меня точно гора свалилась! Вот помогу вам, кончим здесь все, и я пойду в тот монастырь, где был Петро. Хорошо там, он говорит!

– Дело, дело говори, пора уже, – перебил его Петро.

– Да, мы решили на всякий случай заделать окна решетками из омелы – через нее нечистая сила не проходит, – а двери, кроме наружной, замкнули и залили свинцом, смешанным с святой облаткой, так что ходу им, кроме двери, нет.

Два осиновых кола и большой молоток мы приготовили… так через четверть часа и пойдем.

Я буду держать кол, Петро – ковчежец, и ты, Карло, должен вбить кол. Не бойся, я направлю его прямо в сердце, я ведь все же доктор. Покончим с женщиной, спустимся в склеп. Хорошо?

Я согласился. Мы прошли в замок. Он был пуст. Слуги, видимо, нарочно были отпущены.

Старики принялись молиться, а я сел на окно и смотрел на закат солнца.

И вот картина за картиной стали вставать в моем воображении.

Закат солнца, темный канал, а на нем гондола и черные красивые глаза…

Вот церковь. Орган тихо играет и тут близко от меня – черные, милые глазки, но они не смотрят… Вот снова черные глазки, но как они светятся, сколько ласки, любви… я чувствую нежные руки… запах роз… скоро-скоро она будет совсем моей, моей обожаемой женой…

«Идем», – говорит кто-то. Меня берут за руку, ведут… кто, куда, зачем?

Мрачные стены обтянуты черным сукном, украшены белыми пахучими цветами. Серебряный гроб покрыт богато расшитой пеленой и засыпан розами…

Солнце закатилось, и последние отблески наполняют воздух бегающими зайчиками. Жарко и душно.