Брэм Стокер - В гостях у Дракулы. Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди (сборник)

Утром, когда стали спрашивать Пепу, в котором часу начался припадок, она ответила, что не знает, так как ее в комнате не было.

– Господин граф пришел, и я не смела остаться, – сказала она.

– Я пришел? Что ты выдумываешь, Пепа? – засмеялся отец.

– Да как же, барин, вы открыли дверь на террасу, оттуда так и подуло холодом, и хоть вы и укутались в плащ, но я сразу вас узнала, – настаивала служанка.

– Ну, дальше, – сказал, бледнея, отец.

– Вы встали на колени возле кровати графини, ну я и ушла, – кончила Пепа.

– Хорошо, можете идти, – сказал отец и, поворачивая к доктору свое бледное лицо, прошептал:

– Я не был там!

– Так, – качнул старик головой, – так.

– Чем кончилось это дело, кто входил в комнату матери, я не знаю и до сих пор, – закончил я.

– Дальше, дальше, – бормотал старик.

– Дальше, через три дня Люси, мою маленькую сестренку Люси, – продолжал я свой рассказ, – нашли мертвою в кроватке. С вечера она была здорова, щебетала, как птичка, и просила разбудить ее рано… рано – смотреть солнышко. Утром, удивленная долгим сном ребенка, Катерина подошла к кроватке, но Люси была не только мертва, но и застыла уже.

– Так! – снова подтвердил доктор.

– Люси похоронили, и в тот же день мать подозвала меня к своей кушетке и, благословляя, сказала: «Завтра рано утром ты едешь с Петро в Нюрнберг учиться. Прощай», – и она крепко, со слезами на глазах меня расцеловала. Ни мои просьбы, ни слезы, ни отчаяние – ничего не помогло… меня увезли.

Даже через столько лет старое горе охватило меня, голос дрогнул, и я замолчал.

– Так, – опять качнул головою старик, – так. А не помнишь ли ты еще чьей-нибудь смерти, кроме Люси? – спросил он.

– Еще бы, тогда умирало так много народу: все больше дети и молодежь, – ответил я, – а похоронный звон из деревни хорошо был слышен у нас в саду, и я отлично его помню. Да и у нас на горе было несколько случаев смерти, – закончил я.

Опять длинное молчание. Точно старик собирал все свои силы. Он тяжело дышал, вытащил свой платок и отер лысину.

– Ну, теперь слушай, Карло. – После твоего отъезда смертность не прекращалась. Она то вспыхивала, то затихала. Я с ума сходил, доискиваясь причины. Перечитал свои медицинские книги, осматривал покойников, расспрашивал окружающих… Ни одна из болезней не подходила к данному случаю. Одно только сходство мне удалось уловить: это в тех трупах, которые мне разрешили вскрыть, – был недостаток крови. Да еще на шее, реже на груди – у сердца, я находил маленькие красные ранки, даже, вернее, пятнышки. Вот и все. Странная эпидемия в народе меня очень занимала, но я не мог вполне ей отдаться, так как болезнь твоей матери выбила меня из колеи. Она чахла и вяла у меня на руках. Вся моя латинская кухня была бессильна вернуть ей румянец на щеки и губы. Она явно умирала, но глаза ее блестели и жили усиленно, точно все жизненные силы ушли в них. Эпизод с господином в плаще пока остался неразъясненным. Только с тех пор ни одной ночи она не проводила одна: отец или я – мы чередовались у ее постели. Лекарства ей я тоже давал сам… но все было тщетно… Она слабела и слабела. Однажды днем меня позвали к новому покойнику; твой отец был занят с управляющим. Графиня, которая лежала в саду, осталась на попечении Катерины. Через два часа я вернулся и заметил страшную перемену к худшему.

– Что случилось? – шепнул я Катерине.

– Ровно ничего, доктор, – отвечала Катерина, – графиня лежит спокойно, так спокойно, что к ней на грудь села какая-то черная невиданная птица. Ну, я хотела ее согнать, но графиня махнула рукой «не трогать». Вот и все.

Что за птица? Не выдумывает ли чего Катерина. Расспрашивать больную я не решался, боялся взволновать. Прошло три дня. Мы, то есть твой отец и я, сидели на площадке; графиня по обыкновению лежала на кушетке, лицом к деревне. Солнце закатилось. Но она просила дать ей еще немного полежать на воздухе. Вечер был чудный. Мы курили и тихо разговаривали. От замка через площадку тихо-тихо пролетела огромная летучая мышь. Совершенно черная: таких раньше не видывал. Вдруг больная приподнялась и с криком: «Ко мне, ко мне!» – протянула руки. Через минуту она упала на подушки. Мы бросились к ней, она была мертва. Как ни готовы мы были к такому исходу, но когда наступил конец, мы стояли как громом пораженные. Первым опомнился твой отец.

– Надо позвать людей, – сказал он глухо и пошел прочь. Он шел, покачиваясь, точно под непосильной тяжестью.

Я опустился на колени в ногах покойницы. Сколько прошло времени, не знаю, не отдаю себе отчета. Но вот послышались голоса, замелькали огни, и в ту же минуту с груди графини поднялась черная летучая мышь, та самая, что мы видели несколько минут назад. Описав круг над площадкой, она пропала в темноте.