Олег Дивов - День вампира (сборник)

Двадцатый упырь попытался задушить Котова, когда тот сунулся к нему со шприцем.

Двадцать третий атаковал Лузгина, был сбит выстрелом, зацеплен багром и утянут в сауну, где по-бульдожьи повис на руке Зыкова, как назло, здоровой. Сержанта перевязали, но он теперь с ружьем едва управлялся.

Лузгин заряжал обрез через один – серебром и обычной дробью. Патронов осталось мало.

«Эти двое у нас в подвале ужасно кричат, особенно мужчина», – пожаловался Вовка. И Лузгин не сразу понял, кого имеет в виду оборотень.

В раздевалке тела лежали уже штабелем.

Вокруг дома бродил озадаченный вожак. Он смотрел, как исчезают за дверью вампиры, и не решался идти внутрь. Долинский всерьез раздумывал, не натравить ли на него Косого. Вся надежда была, что вожак устанет шляться по солнцу. Он и так совершил подвиг, добравшись сюда с другого конца города.

Двадцать пять. Двадцать шесть.

– Вожак пошел.

– Андрей, стрельни ему в поясницу, когда будет у двери сауны.

Лузгин зашел сзади и выстрелил, свалив вожака. Дверь распахнулась, мелькнула кувалда, череп кровососа разлетелся вдребезги. Истерически засмеялся Котов. Лузгин передернул затвор и вернулся на место. «Я робот. Я робот. Я робот. У меня нет эмоций. И не было никогда».

Двадцать восемь. У Долинского рассечена бровь.

Двадцать девять. Котов поскользнулся в луже крови и не может встать. Долинский льет на него холодную воду.

Тридцать. Прелестная девушка, совсем молодая, остановилась у двери сауны и вдруг повернула назад. Не смогла уйти, заметалась туда-сюда.

– В чем дело, Вова?!

Вовка был озадачен. Юная вампирша разрывалась между двумя криками боли – тем, что из сауны, и доносящимся из подвала Долинского. «Мастер» властно тянул девушку к себе, но второй сигнал, от Миши, казался для нее почему-то не менее значимым.

– Андрей, да подстрели ты эту несчастную! Ну, Мишка, ну, подонок… Вернусь живой – яйца оторву!

Лузгин встал над лестницей, навел на девушку ствол… И опустил его.

Прижавшись к стене, вампирша горько плакала.

Распахнулась дверь, мелькнули багры, впились острыми крюками девушке в бок и плечо, дернули, повалили на пол… Лузгин отвернулся.

Не хватало воздуха. Лузгин пошел по коридору к выходу. В прихожей скинула покрывало – дорогую тяжелую занавеску – высокая блондинка с холеным безжизненным лицом. «Наверное, она и при жизни была такая», – подумал Лузгин, уступая женщине дорогу.

Блондинка ударила его в затылок.

Дальше Лузгин все видел как в тумане и не мог поручиться, что некоторые эпизоды действительно имели место. Вроде бы прибежал Вовка и сломал женщине хребет, а потом отгрыз голову. А шатающийся от усталости Котов с безумным хохотом расстегнул штаны и мочился голове в раскрытую пасть. И кого-то бил из пистолета Зыков. И метался Долинский с залитым кровью лицом. И рвал у Лузгина обрез, а тот не отдавал. А Вовка вытащил Лузгина на улицу. И тот прямо на крыльце расстрелял еще одного упыря. А потом сверху, с крыши, на них свалился вожак, да-да, еще один вожак. Он с лету попал Вовке ногой в голову, так что оборотень кубарем укатился под забор и не смог подняться. Вожак стоял над Лузгиным, оскалив зубы – черное пятно под надвинутым капюшоном и два белых-белых ряда зубов. И Лузгин выстрелил ему в пах, но раздался только щелчок бойка.

И вожак занес лапу для смертельного удара.

Но его рвануло за ногу и куда-то унесло.

Лузгин сполз с крыльца на землю, сел и глядел, качаясь из стороны в сторону, как Грэй дерет в клочки глотку вожака, а потом отпрыгивает и снова напрыгивает, и снова кусает, и отпрыгивает, и так без конца. А вожак пытается встать, но, помогая собаке, его немилосердно плющит яркое летнее солнце, вынырнувшее из-за облаков. И перемазанный кровищей Котов носится по двору с топором, отсекая лишнее от ошалевшего вампира. И Долинский у самых ворот в кого-то вонзает шприц.

И Вовка ползет, ползет, ползет от забора, чтобы обнять Лузгина.

Лузгин потянулся навстречу оборотню и упал лицом в песок.

И все кончилось.

Последних двух вампиров прикончил Грэй, прямо на улице. Долинский попросил Косого увезти избитую команду домой, выждал для верности еще час, потом спустился вниз и загнал единственный оставшийся шприц «мастеру» в глазницу.

Он сказал, макушка умирающего «мастера» долго курилась черным дымом.

А Олежка, посетив сауну, заявил – надо было дождаться, пока набьется полный особняк упырей, и взорвать его к едрене матери. Хер с ней, с репутацией города. И с имуществом Суслика тоже хер. Здоровье дороже.