Антон Кротков - Проект - Клон Гитлера

Но особенно популярны его услуги были именно среди купеческого сословия. У денежных мешков Москвы считалось особенным шиком заказать для себя или для члена своей семьи бальзамирование по первому классу, то есть чтобы любой потомок славной фамилии всегда мог посетить родовой склеп и взглянуть сквозь слюдяное оконце на нетленный лик почтенного основателя торгового дела. Некоторые «хозяева жизни» доходили до абсурда в своём стремлении вечно контролировать созданную ими при жизни империю. Так однажды к Шорту пожаловал знаменитый на всю Россию лесоторговец и судовладелец Алексей Ильич Баранов. Слава его была особенная. В обеих столицах он слыл большим оригиналом, не признающим никаких общественных ограничений. Например, Алексей Ильич устроил свой московский дом на манер дворца какого-нибудь восточного владыки с собственной мечетью и выписанным из Казани муллой, личным сералем и тремя дюжинами наложниц в нём. Когда же слух о противном православной вере гареме дошёл до московского полицмейстера и тот пожаловал к купцу с инспекцией, Баранов, и глазом не моргнув, оскорблено отвечал:

— Так ведь врут же безбожно, подлецы-завистники, Ваше Превосходительство! Должно быть супостаты по торговой части напраслину на меня возводят. Хотят детишек моих по миру пустить, а промысел мой к рукам прибрать. Чтобы я — природный русак и христьянин, да такой мерзостью занимался!. — А что же это за женщины, любезный, у тебя в доме проживают в количестве тридцати двух штук? — интересовался немного смущённый генерал.

— Так работничают они у меня — по пошивочной части. Народ в основном мусульманский, так я им из сочувствия даже батюшку по их вере выписал и храм выстроил. А пачпорта у них — всё чин по чину, могу показать, если желаете. Вы бы сами их допросили, Ваше Превосходительство, да по-нашему они не слишком разумеют, одно слово — азиатчина!

Так и сошли с рук Баранову его восточные забавы, как и многие другие чудачества. И вот однажды вздумалось этому самодуру заказать лучшему похоронных дел мастеру вечную жизнь для своего обожаемого тела.

— В бессмертную душу я не верую, — объяснял Шорту Баранов, — так пускай хоть брюхо моё продолжает править после моей кончины. За зря что ль я его столько лет набивал у «Тестова» 5 5 Лучший трактир Москвы и в прочих первостатейных трактирах и ресторациях. Только красненькими ассигнациями за стерляжью уху и кулебяки расплачивался. И не для того я из босяков в миллионщики пробивался, чтобы родня за мой счёт по ресторациям и шикарным публичным домам свинствовала. Желаю, чтобы мне ещё триста лет уважение оказывали! А нето шишь им с маслом вместо моих капиталов!

Надо сказать, что на разговор к патологоанатому купец пожаловал из «Славянского базара», где до этого славно кутил в течение нескольких дней. Видно в затуманенном состоянии ему было легче обсуждать тему собственной кончины. Софья случайно присутствовала при этом разговоре, так как происходил он не в кабинете хозяина фирмы, как это было обычно заведено, а в салоне гробов, куда купец буквально ворвался с улицы. Вид Баранов имел живописный: с багровой рожей, с налитыми кровью дикими глазами, мрачно и тускло блуждающими по окружающей его обстановке, волосы всклокочены и грязны, борода колюче топорщится в разные стороны, а когда-то великолепный фрак сильно испорчен купанием в ресторанном фонтане. Вдобавок в похоронный салон купчина пожаловал с литровой бутылкой коллекционного французского шампанского, к которой по ходу разговора периодически прикладывался, поправляясь после затяжного загула, а в остальное время ставя её на близстоящий десятитысячный гроб красного дерева. Когда же приказчик Шорта попытался вежливо подложить под бутылку салфетку, чтобы не портилась полировка дорогого товара, Баранов грозно рыкнул на него:

— Кыш, рабская твоя харя!

— Так, значит-с, вы изволите заказать полное сохранение своего тела с применением мэмфиского эликсира? — угодливо поинтересовался Шорт, чуть ли не потирая от удовольствия руки.

— У меня от всяких ваших докторских мэмфисов-семфисов скоро живот подведёт, — брезгливо поморщился купец. — Слава богу — едим мы по-русски и по вашему брату — заморским докторам, да аптекарям не мечемся. А то ведь вас только послушай, так аппетит до конца жизни потеряешь — или диетами замордуете или рассказами про всякие мерзости своего ремесла. Ты вот что, эскулап, я своему стряпчему наказ дам, а ты уж постарайся, будь так милостив, на совесть всё исполнить, когда время придёт. А теперя прощай, любезный, надеюсь не до скорого свиданьица. И чтоб без халтуры мне! — на последок строго погрозил растерявшемуся Шорту толстым пальцем Баранов.