Абрахам Меррит - Корабль Иштар

— Ну, ну, парень, — сержант положил руку мне на плечо. — Ты ведь дал слово. И сдержишь его, я уверен. Спокойно иди с доктором.

Впервые я почувствовал безнадежность. Сеть, захватившая меня, сплетена с адской изобретательностью. Очевидно, ни одна возможность не была упущена. Я ощутил беспощадное давление. Если кто-то так заинтересован в моем… устранении, уничтожить меня будет легко. Если этот двойник может обмануть портье, знающего меня многие годы, если он без боязни разоблачения общается с моими друзьями в клубе — если он способен на все это, чего же он не сделает в моем обличье и с моим именем? Кровь моя заледенела. Что это за заговор? Я должен быть устранен, чтобы двойник занял мое место в мире на время и совершил злодейство, которое навсегда очернит мою память? Ситуация больше не казалась забавной. Можно было ожидать самого дурного.

Но следующий этап моего подневольного путешествия — подземка. Как сказал Консардайн, ни один человек в здравом рассудке не поверит, что здесь возможно похищение. Тут легче сбежать, найти в толпе человека, который выслушает меня, создать при необходимости такие условия, чтобы мой похититель не смог удержать меня, перехитрить его каким-нибудь образом.

Во всяком случае ничего не остается, как только идти с ним дальше. Дальнейшие обращения к полицейским бессмысленны.

— Идемте… доктор, — спокойно сказал я.

Мы спустились в подземку, он продолжал держать меня за руку.

Мы миновали вход на станцию. Поезд уже ждал. Я зашел в последний вагон, Консардайн — следом за мной. Вагон был пуст. Я пошел дальше. Во втором — один или два неприметных пассажира. Но зайдя в третий вагон, я увидел в его противоположном конце с полдюжины морских пехотинцев во главе с лейтенантом. Пульс мой убыстрился. Вот возможность, которую я ищу. Я пошел прямо к ним.

Заходя в вагон, я краем глаза приметил пару, сидящую в углу у двери. Устремившись к морякам, я не обратил на нее внимания.

Но не сделал я и пяти шагов, как услышал вскрик:

— Генри! О, доктор Консардайн! Вы нашли его!

Я невольно остановился и обернулся. Ко мне бежала девушка. Обняв меня руками за шею, она снова воскликнула:

— Генри! Генри, дорогой! Слава Богу, он нашел тебя!

Карие глаза — красивее, в жизни я не видел — смотрели на меня. Глубокие, нежные, в них жалость, а на краях длинных ресниц дрожат слезы. Даже охваченный оцепенением, я заметил тонкую кожу, не тронутую румянами, кудрявые, шелковые, коротко подстриженные волосы теплого бронзового оттенка, под изящной маленькой шляпкой, слегка вздернутый нос, изысканный рот и миниатюрный заостренный подбородок. Именно такая девушка, которую в других обстоятельствах я предпочел бы встретить; в нынешней же ситуации она подействовала… смущающе.

— Ну, ну, мисс Уолтон! — Голос доктора Консардайна звучал успокаивающе. — С вашим братом теперь все в порядке!

— Довольно, Ева, не суетись. Доктор нашел его; я ведь тебе говорил, что так и будет.

Голос второго человека, сидевшего с девушкой. Примерно моего возраста, исключительно хорошо одет, лицо загорелое и худое, рот и глаза, возможно, говорят о разгульном образе жизни.

— Как вы себя чувствуете, Генри? — спросил он меня и грубовато добавил — Ну и задали вы нам сегодня жару!

— Что за беда, Уолтер, — упрекнула его девушка, — если он в безопасности?

Я развел руки девушки и посмотрел на всех троих. Внешне все выглядело весьма правдоподобно: известный специалист, дорогой и многоопытный, пекущийся о беспокойном пациенте с помутившимся сознанием; привлекательная взволнованная сестра, поглощенная радостью от того, что ее свихнувшийся и сбежавший братец найден; верный друг, возможно, поклонник, слегка выведенный из равновесия, но все же неизменно преданный, довольный тем, что переживания его милой кончились, и готовый ударить меня, если я снова поведу себя нехорошо. Так убедительны они были, что на мгновение я усомнился в собственной личности. На самом ли деле я Джим Киркхем? Может, я только читал о нем? Я содрогнулся от мысли, что возможно я действительно Генри Уолтон, свихнувшийся при катастрофе во Франции.

Со значительным усилием я отверг эту идею. Пара, несомненно, ждала на станции моего появления. Но во имя всех дальновидных дьяволов, как они могли знать, что я появлюсь именно на этой станции и именно в это время?

И тут я вдруг вспомнил одну из странных фраз доктора Консардайна: «Разум, планирующий за них, воля более сильная, чем их воля, способная заставить их выполнять все точно так, как их задумал грандиозный мозг».