Абрахам Меррит - Корабль Иштар

И Дахут… Я сомневался, что смогу хладнокровно убить Дахут. И даже если сделаю это, все-таки остаются слуги. Они меня убьют… а мне не хотелось умирать. Передо мной возникло лицо Элен, и нежелание умирать стало еще сильнее.

К тому же предстояло еще установить, сон или реальность то, что я вспоминал. Прежде всего необходимо установить это. Как угодно, любым способом нужно связаться с Мак-Кенном. Сон или реальность, я должен продолжать игру и не позволять, чтобы меня снова поймали в ловушку.

Я должен изображать, что считаю виденное реальностью; убедить де Кераделя, что я в это верю. Иначе зачем бы ему или Дахут оставлять возле меня блюдо?

Я оделся, взял блюдо и пошел вниз, держа его перед собой. Де Керадель сидел за столом, но мадемуазель не было. Я узнал, что сейчас начало второго. Когда я сел, де Керадель пристально взглянул на меня и сказал: «Кажется, вы спали хорошо. Я приказал, чтобы вас не тревожили. День сегодня испорчен, и моя дочь спит поздно».

Я рассмеялся. «Еще бы. После такой ночи».

— Что вы этим хотите сказать?

— Не нужно больше скрываться от меня, де Керадель, — сказал я, — не нужно после этой ночи.

Он медленно спросил: «А что вы помните об этой ночи?»

— Все, де Керадель. Все, начиная с ваших убедительных объяснений, как тьма порождает жизнь, порождает эволюцию. А доказательство — то, что мы призывали к Пирамиде.

— Вам это приснилось.

— И это?

Я поставил блюдо в пятнах на стол. Глаза его стали шире, он переводил взгляд с меня на блюдо.

— Где вы это нашли?

— Рядом со своей постелью. Когда недавно проснулся.

Вены на его висках вздулись и запульсировали, он прошептал: «Зачем она это сделала?»

— Потому что она мудрее вас. Потому что знает, что мне нужно говорить правду. Потому что верит мне.

Он сказал: «Некогда она уже поверила вам. Это дорого стоило и ей, и ее отцу».

— Когда я был владыкой Карнака, — рассмеялся я. — Владыка Карнака прошлой ночью умер. Так она сама мне сказала.

Он долго смотрел на меня. «Как умер владыка Карнака?»

Я грубо ответил: «В объятиях вашей дочери. И теперь она предпочитает… меня».

Он оттолкнул кресло, подошел к окну и долго смотрел на дождь.

Потом вернулся к столу и спокойно сел, «Каранак, что вам приснилось?»

— Пустая трата времени рассказывать. Если это был сон, вы внушили его и поэтому знаете. Если не сон, вы там были.

— Тем не менее прошу вас рассказать.

Я изучал его. Что-то необычное в этой просьбе, похоже, он искренен. И тут в колесе моих стройных суждений появилась палка.

Я решил выиграть время. «После еды», — сказал я.

Во время завтрака он молчал; но когда я поднимал взгляд, он смотрел на меня. Казалось, он о чем-то напряженно думает. Я пытался извлечь палку из колеса своих рассуждений. Удивление и гнев при виде блюда кажутся искренними. Но в таком случае не он поставил блюдо у моей кровати. Поэтому не он хочет, чтобы, проснувшись, я вспомнил — сон или реальность.

Значит Дахут. Но почему она хочет, чтобы я вспомнил, если ее отец этого не хочет? Единственный ответ — между ними конфликт. Но может быть и другая причина. Я был очень высокого мнения об уме де Кераделя. Не думаю, чтобы он стал спрашивать у меня то, что сам уже знает. По крайней мере не без причины. Означает ли его вопрос, что он не принимал участия в вызове Собирателя? Что никаких жертвоприношений не было… что все это иллюзия… и что не он создал эту иллюзию?

Что все это работа одной Дахут?

Но погоди! Не означает ли это также, что зеленая жидкость предназначалась для того, чтобы я все забыл? И что по какой-то причине у меня оказался частичный иммунитет против нее? И теперь де Керадель хочет понять, до какого предела простирается этот иммунитет… сравнить мои воспоминания с действительностью?

Но остается блюдо; и дважды я видел страх в его глазах, когда к нему обращалась Дахут… все-таки между ними трещина… и мне нужно этим воспользоваться.

А может, кто-то другой, не Дахут, поместил блюдо рядом со мной?

Я вспомнил голос Ральстона, перешедший в жужжание мухи. Услышал, как Дик кричит мне: «Берегись, берегись Дахут… освободи от Собирателя, Алан».

В комнате потемнело, как будто дождевые тучи спустились еще ниже, все заполнили тени.

Я сказал: «Отпустите слуг, де Керадель. Я вам расскажу».

Я рассказал. Он слушал не прерывая, с неизменным выражением лица, глаза время от времени поглядывали в окно, потом на меня. Когда я кончил, он с улыбкой спросил: