Абрахам Меррит - Корабль Иштар

— Наконец-то ты задал настоящий вопрос, — воскликнул перс. — Пусть он мне только расскажет это, и, клянусь девятью адами, недолго я буду твоим товарищем, Кланет.

Кентон заметил, как барабанщик украдкой сделал предупреждающий жест персу, увидел, как сузились глаза черного жреца.

— Ха-ха! — рассмеялся Джиджи. — Зубран шутит. Жизнь там так же утомительна, как и у нас. Не правда ли, Зубран?

И снова предупреждающий знак. Перс заметил его.

— Да, думаю, это так, — неохотно ответил он. — Во всяком случае — разве я не принес обет Нергалу? Тем не менее, — пробормотал он, — боги даровали женщине одно умение, которое не наскучило мужчинам с того дня, как создан мир.

— Они забывают это умение в жилище Нергала, — мрачно сказал жрец. — Помни это и придерживай свой язык, иначе окажешься в худшем месте, чем это — тут тебе по крайней мере сохранили тело.

— Могу я сказать господин? — спросил Зачель, и Кентон почувствовал угрозу в брошенном на него взгляде надсмотрщика.

Черный жрец кивнул.

— Я думаю, он миновал барьер, потому что ничего не знает о нашем повелителе, — сказал Зачель. — Он, может быть, даже враг нашего повелителя. А если нет — как он смог сбросить с себя руки жрецов, исчезнуть в море… и снова появиться?

— Враг Нергала! — пробормотал Кланет.

— Но отсюда не следует, что он друг Иштар, — спокойно вмешался барабанщик. — Конечно, если бы он присягнул Темному повелителю, он смог бы пересечь барьер. Но правда и то, что присяга Иштар так же помешала бы ему сделать это.

— Верно! — лицо Кланета прояснилось. — И я знаю этот меч — это меч самого Набу.

Он помолчал, задумался. А когда заговорил, его низкий голос звучал вежливо.

— Незнакомец, — сказал он, — если мы были грубы с тобой, прости нас. Посетители на этом корабле — большая редкость. Ты, как бы это сказать, застал нас врасплох и заставил забыть о манерах. Зачель, развяжи его.

Зачель наклонился и угрюмо снял с ног Кентона ремень.

— Если, как я думаю, ты пришел от Набу, — продолжал черный жрец, — говорю тебе, что я не ссорюсь с Мудрейшим и его людьми. И мой хозяин, повелитель смерти, равен повелителю мудрости. Как может быть иначе; если один держит ключи знаний этой жизни, а другой — ключи, раскрывающие двери к абсолютному знанию? Нет, никакой вражды здесь нет. Ты приближенный Набу? Он послал тебя на корабль? И — зачем?

Кентон молчал, напряженно размышляя в поисках ответа. Он знал, что оттягивать ответ, как с Шарейн, нельзя. Бесполезно и рассказывать всю правду, как он рассказал ей — и был изгнан, как преследуемая крыса. Здесь его ждет опасность большая, чем в розовой каюте. Его мысли прервал голос Кланета:

— Но хоть ты и посланец Набу, похоже, он не смог помешать тебе потерять его меч, не спас от копий женщин Иштар. А если это так, спасет ли он тебя от моего хлыста, от моих цепей?

И поскольку Кентон продолжал молчать, волчий огонь загорелся в мертвых зрачках и черный жрец с криком вскочил на ноги:

— Отвечай мне!

— Отвечай Кланету! — крикнул Джиджи. — Или страх перед ним отнял у тебя язык?

Под внешним гневом в голосе барабанщика звучало предупреждение, дружелюбие.

— Если Набу и мог спасти меня, он этого не сделал, — угрюмо сказал Кентон.

Черный жрец с усмешкой снова сел.

— И не спасет, если я приговорю тебя к смерти, — сказал он.

— Смерть — если он приговорит к ней, — прохрипел Джиджи.

— Кем бы ты ни был и откуда бы ни явился, — продолжал черный жрец, — одно кажется мне верным. Ты можешь порвать цепь, которая раздражает меня. Нет, Зачель, останься, — сказал он, заметив, что надсмотрщик сделал движение к выходу. — Твой совет ценен. Останься!

— Умер один из рабов на веслах, — сказал надсмотрщик. — Я хочу снять с него цепи и выбросить за борт.

— Умер? — в голосе Кланета прозвучала заинтересованность. — Который? И как он умер?

— Кто знает? — Зачель пожал плечами. — От усталости, может быть. Он один из тех, кто отплыл с нами с самого начала. Он сидел рядом с желтоволосым рабом с севера, которого мы купили в Эмактиле.

— Да, он прослужил долго, — сказал черный жрец. — Его забрал Нергал. Пусть его тело еще немного поносит цепи. Оставайся со мной.

И он снова обратился к Кентону, неторопливо, непререкаемо:

— Предлагаю тебе свободу. Ты получишь почести и богатство в Эмактиле, куда мы поплывем, как только ты выполнишь мою просьбу. Станешь главным жрецом в храме, если захочешь. Золото, женщины, звания — все твое, если сделаешь то, что я велю.