Александр Холин - Последыш

– Именно так, – согласилась баронесса. – Даже на сей час в отсутствие мужа они совершают в башне свои дьявольские мистерии.

– Вы не ошибаетесь?! – воскликнул де Натр-Дам.

– О нет, месье, – Мариэль даже замотала головой в подтверждение своих слов. – О нет! Каждой ночью я слышу наводящие ужас голоса и младенческий плач.

– Он не уехал! – заключил медик.

– Кто? – не поняла баронесса.

– Ваш муж, дорогая моя Мариэль, – произнёс лейб-медик и в упор посмотрел в глаза женщине. – Вы знаете потайной ход в неприступную башню?

– О да, я вам уже говорила.

– Очень хорошо, – удовлетворительно кивнул месье де Натр-Дам. – Сейчас вы мне расскажете подробно, как туда проникнуть. Затем, возвращайтесь вместе с сестрой в свой замок и ждите. Я с городской стражей иезуитов скоро прибуду к вам на подмогу, и мы выкурим из башни всю сатанинскую нечисть. Только не забудьте приказать, чтобы открыли ворота, когда к замку подъедет гвардия иезуитов.

– О да, ваша честь, – кивнула баронесса. – Ворота будут открыты. Вы же не забудьте, что один из ходов в башню находится прямо в моей спальне. Недалеко от ложа под балдахином стоит массивный секретер красного дерева, на крышке которого красуются две большие сосновые шишки, выточенные из дерева. Надо обе шишки одновременно потянуть на себя и секретер отъедет в сторону. Откроется коридор, ведущий прямо в башню. Но, думаю, я сама вас поведу туда, потому что желаю взглянуть, чем занимается барон де Ре в башне, куда не разрешается входить даже слугам.

– Только я попрошу вас, мадам, до этого никаких действий не совершать, ибо неизвестно, на что способен ваш муж.

– Никаких?

– Да, никаких, – уверенно кивнул лекарь. – Сопровождение сестры ни у кого не вызовет подозрений, а нам с гвардейцами ордена никак не проникнуть в замок без чьей-то помощи.

На этом и расстались. Лейб-медик помчался подымать боевой отряд иезуитов, Мариэль с сестрой отправились в замок Тиффож, а Шура вернулась в свой виток времени.

Сейчас, проезжая на маршрутке по улице Первомайской, которая начиналась возле Измайловского депо Московского метрополитена, Шура по-новому всматривалась в старинные городские дома, сплошь покрытые дурацкими рекламами. По сути, здания почти ничем не отличались от средневековых городских построек Франции, только вот с засильем рекламных щитов московская управа явно перестаралась.

Раньше Измайлово был окраинным районом столицы, но дома до прихода исторического материализма строились добротные, с высокими пололками, широкими подъездами и вместительными дворами. С приходом к власти воровской большевистской партии, старинные купеческие постройки сразу принялись захватывать и делить верные еврейские ленинцы, съехавшиеся в столицу за какой ни на есть поживой. По всей Москве расползлось так называемое коммунальное расселение красноармейцев, проливавших на плацдармах, то есть в полях и лесах кровь за далёкое светлое будущее не менее светлого недостижимого царства любви и благодати, то есть боролись за идею построения рая на земле. И, заметьте, рая бездельников! Потому что девиз будущего светлого государства звучал так: «От каждого – по способности, каждому – по потребности!» Согласитесь, в царстве воров и насильников, где уничтожили духовное воспитание и память о прошлом, могли появиться только бездельники, у которых потребности всегда превышают возможности использования полученной одежды, пищи и прочих атрибутов существования.

Тех, кто не успел уехать за границу или не хотел из-за того, что никакая заграница русских не примет, расселяли вместе с отъявленными ленинцами, позволяя вкусить всю мощь и вольность диктатуры пролетариата. Властители дум и сознанья народа пытались показать, что прозвучавшая в конце восемнадцатого века революция во Франции – это лишь малая толика того, что ожидает Россию, а за нею и весь мир, всю землю. В результате так и получилось, но тех, кто пытался сравнить саблю Феликса ЭдмундОвича с мечом Робеспьера, сразу же отправляли пожизненно на стройки народного хозяйства без права переписки.

Шура хорошо изучила историю страны под неусыпным вниманием Иннокентия Васильевича, а тот не уставал подбрасывать исторические и архивные документы заинтересовавшейся девушке. В частности она узнала, что в начале девятнадцатого века монах Авель, старец Серафим Саровский и Блаженная Ксения Перербуржская предсказывали гибель монархии и приход к власти жидомасонов, власть которых должна продлиться до середины двадцать первого века. То есть для Шуры уже был отмечен тот предел, когда что-то в стране непременно изменится и Россия вновь возродится, как птица-Феникс из пепла жидовской революции.