Рональд Келли - Вечерний свет (сборник)

Закончив с аккумулятором, он повернул переключатель. Зажегся зеленый индикатор нейтралки, но сразу же замигал. Робинсон повернул переключатель обратно, подтянул клеммы и попробовал снова. На этот раз огонек горел ровно. Он завел двигатель, и грохот летнего грома разорвал тишину. Это казалось почти святотатством, но – как ни странно – в хорошем смысле. Робинсон вовсе не удивился, когда вдруг вспомнил о своей первой и единственной поездке на моторалли, проходившее в Стурджисе каждый август. Это было в 1998-м, за год до того, как он познакомился с Дианой. Робинсон вспомнил, как медленно ехал по Джанкшен-авеню на своей «Хонде GB 500», еще один байкер в параде двух тысяч, и общий рев всех этих мотоциклов был таким громким, что казался почти материальным. Вечером в тот же день был большой костер, и бесконечный поток «Allman Brothers», «AC/DC» и «Metallica» лился из многочисленных Стоунхенджей, составленных из усилителей и колонок. Татуированные девчонки, голые по пояс, танцевали в отсветах пламени; бородатые дядьки пили пиво из причудливо раскрашенных шлемов; повсюду бегали дети в татуировках из переводных картинок и размахивали бенгальскими огнями. Это было ужасно и удивительно, мерзко и невероятно прекрасно, одновременно хорошо и плохо – в мире, который стоял на месте и был идеально сфокусирован. А над головой – триллион звезд.

Робинсон оседлал «Фэт Боба» и крутанул ручку газа. Потом отпустил. Газанул и отпустил. Газанул и отпустил. В воздухе разлился густой запах бензиновых выхлопов. Мир был, как корабль, идущий ко дну, но из него хотя бы прогнали тишину, пусть даже только на время. И это было хорошо. Это было отлично. В жопу тебя, тишина, подумал он. В жопу тебя и твою лошадку. Вот он, мой конь – конь из стали, – как тебе это нравится?

Он выжал сцепление и включил ногой первую передачу. Проехал по подъездной дорожке, свернул направо, лихо накренив мотоцикл, и переключился сперва на вторую, потом на третью скорость. Дорога была грязной, местами совершенно разбитой, но мотоцикл легко преодолевал колеи, и Робинсон только мягко подпрыгивал на сиденье. Из носа опять пошла кровь; кровь текла по щекам и улетала назад тягучими длинными каплями. Он миновал первый поворот, затем – второй, накренив мотоцикл еще сильнее, и, когда выехал на короткий прямой участок, переключился на четвертую скорость. «Фэт Боб» нетерпеливо рвался вперед. Слишком уж он застоялся в этой проклятой пристройке, собирая пыль. По правую руку Робинсон краем глаза видел озеро Покамтак: гладкое, словно зеркало, солнце выбило на синей воде золотисто-желтую дорожку. Робинсон издал крик и погрозил кулаком небу – или, быть может, Вселенной, – а потом вернул руку на руль. Впереди показался знак «ВОДИТЕЛЬ, СЛЕДИ ЗА ДОРОГОЙ!», обозначавший Поворот мертвеца.

Робинсон направил мотоцикл прямо на знак и выжал газ до упора. Он еще успел врубить пятую скорость.

пер. Т. Покидаева

В этом городке случаются нехорошие события.

Как, например, этим вечером.

Тот, кто это сделал, стоит на мосту на городской окраине. В руке у него револьвер, в кармане пачка сигарет. Никак не решит, что засунуть себе в рот: сигарету или дуло калибра 0.38. Так и стоит в темноте, ломает голову.

Все, что осталось внизу от реки, – летняя струйка, виляющая среди зарослей камыша и куч мусора, накопившегося за долгую зиму. Неподалеку от моста стоит дом со сломанным рубильником жалюзи в дворовом распределительном ящике. Внутри дома все тонет во тьме, в том числе двое людей, застреленные из пистолета убийцы. Темноты там больше, чем крови, хотя и крови хватает.

Убийца не догадывался, что из этих двоих, мужчины и женщины, вытечет столько крови, но эта ночь преподала ему урок. Кровь больше не течет, но ему все равно слышится в ночи шум алой реки. Он относит это на счет своего воображения. Зрение подсказывает, что здесь нет вообще никакой реки, так, издыхающий ручеек. Тихо шелестит на теплом летнем ветерке камыш. Здесь же валяется мусор, наследие долгой зимы. И тени, густые тяжелые тени, совсем как в доме со сломанными выключателями и жалюзи. А все потому, что в небе этой ночью светит всего лишь тоненький лунный рожок.

Вот оно как. Луна освещает множество домов в городке. Убийца думает о них, о людях, которые внутри. Вломиться еще куда-нибудь с «пушкой» калибра 0.38? Никто здесь не испортил ему жизнь так сильно, как эти двое, оставшиеся лежать в темноте, хотя и у других рыльце в пушку. Он размышляет об этих людях, об их домах, о манящей тьме, готовой покрыть все, что он решит натворить.